Сегодня ради праздника
стол застелили скатертью –
Большой, нарядной, старою,
с витою бахрамой.
В цветах Эдемских, вышитых,
как будто бы Праматерью.
К себе в селенья Райские
звала она домой.
Подсел к столу Егорушка,
ладошкою поглаживал.
«Но почему салфеткою
прикрыт один цветок?»
Вздохнула тихо бабушка,
открыв внучку любимому
Пятно, шитьём прикрытое,
размером с ноготок.
«В войну сюда нагрянули
фашисты волчьей стаею.
У нас скрывался раненый.
Мне было десять лет.
Когда зашли, я спряталась
под стол, за этой скатертью.
Солдатик заслонил меня,
сжимая пистолет.
Врагов всех уничтожил он
рукой солдатской, крепкою.
Была цела-здорова я,
а сам он был убит.
Не помню даже имени.
Теперь кровавой меткою
Цветочек тот на скатерти,
как жизнь моя, полит.
И вспомнилось Егорушке,
как в это воскресение
Он в церковь вместе с бабушкой
к Причастию ходил.
Всё было непонятно там.
Теперь же, с потрясением
Вдруг понял он, о чём тогда
священник говорил.
Что в Чаше – Кровь заветная,
за многих изливаема.
В Ней жизнь и радость вечная,
прощение грехов.
Ещё о том, что выше нет
Любви той нескончаемой,
Когда за друга жизнь отдашь,
спасая от врагов.