Плывут по небу облака,
летят сквозь ночь издалека,
качаясь будто на волнах,
презрев сомнения и страх.
И долог путь из тьмы времен,
где нет названий и имен,
им шепчет ветер в тишине,
и светят звезды при луне.
И вот, закутавшись в савАн,
плывет волшебный караван
встречать над речкою рассвет,
искать и не найти ответ
на в вечность канувший вопрос, монументальный, как торос,
о тщетном поиске пути,
которым надлежит идти.
Но наступил прекрасный час,
холодный свет луны угас,
и с первым солнечным лучом
проснется жизнь, забьет ключом, расправят крылья облака,
хоть цель все также далека,
стремглав рванутся в долгий путь,
им не забыться, не уснуть,
ведь вечно движимы мечтой –
блаженный обрести покой,
пролившись с неба морем слез,
исчезнуть в океане грез,
затем восстать из пустоты,
набраться грозной черноты
и вновь, исполнившись дождем,
на мир обрушиться огнем,
залить печалью города,
чтобы растаять без следа...
И снова я в немой тоске
фантомы строю на песке,
гляжу задумчиво в окно,
а небо серо и смурно.
Вдали лишь стаи облаков,
свободных от земных оков,
они летят сквозь ночь вперед –
прекрасен в пустоте полет,
презрев земное притяжение
и навсегда утратив всякое сомнение,
они в движениях легки
и бесконечно далеки от той тоски,
что вечно гложет в скорбный час,
когда надежда покидает нас.
Уносит ветер облака
в безвременье наверняка,
где счастья и печалей нет,
минуты замерли – лишь свет
слепой обманчивой звезды,
блуждает след от борозды
кометы, что пронзила ночь,
и невозможно превозмочь
ту безысходность бытия –
она в груди будто змея.
Они плывут, меняя цвет,
летят гурьбой встречать рассвет,
и в вечном танце под луной
всё ищут в небе дом родной,
скользят, как души-корабли
прочь от страдающей земли,
то лучезарны, то мрачны,
судьбой бродить обречены.