Полубезумный художник у стойки бара
в эту ночь при деньгах, угощает всех,
чокается с мелким пушером, со старой
жрицей храма недорогих утех,
эй, вы там, в углу, ваше здоровье,
обращается к двум милующимся голубкам,
надо выпить, чёрт с ней, с этой любовью,
как водка, она горька, и как смерть, крепка,
вот вчера мы славно вдвоем попили
с новой луной, надоело пить одному,
так безнадежно, как меня, позабыли,
никого уже не позабыть никому,
восемь лет я писал её, такую разную,
то в одном потрясенье, то в смятенье другом,
в чём-то цвета адского пламени, такую страстную,
такую нежную, в снежнолилейном таком,
что вы все понимаете, ничтожества и кретины,
в искусстве (хлопает дверь, кто-то заходит в бар),
эй ты, чёрт, не ты ли купил картину,
прошлой ночью, ха-ха, я назвал её Mon cauchemar,
не молчи, ну хрюкни, хотя бы свистни,
я же видел, ты на другую глядел,
что-то булькает в голове, путаются мысли,
надо выпить, а то забуду, чего хотел,
вот и начало нового бесконечного года,
скоро пройдут выборы, дожди и война,
всё будет лучше, политика, экономика и погода,
когда вернётся молодость, талант и жена,
давай, наливай, равнодушная жирная сволочь,
выпьем за всех на свете безмозглых скотов
(падает на пол бутылка, часы бьют полночь),
кто готов, ты сам, кровопийца, готов,
путаются, заплетаются мысли, какого чёрта,
я могу заплатить хоть за год вперёд,
что у тебя там, под шляпой, козлиная морда,
я продам тебе эту картину, чёрт,
вот урод, говорит бармен, до чего же слабый,
ваш приятель, кажется, сам домой не дойдёт,
совершенно верно, приподнимая шляпу,
отвечает обаятельный dr. Todt.