1.
Какой школяр тебе не присягал,
И с возрастом не изменил ни разу?
Кто к полюсу по льдинам не шагал
Вослед за командором Гаттерасом*?
Нам грезились профессор Аронакс*
И Нэмо* у обзорного экрана.
По морю пролитых чернильных клякс
Плыл Ихтиандр* лилово-океанно.
В те дни чернил немало утекло. . .
А мы братались с буйными ветрами.
А жизнь, как жизнь: кого-то припекло
И солнцем, и морозом, и штормами.
Развеялся восторженный угар,
Доверчивый остепенился разум:
Нет, не был инженером принц Даккар,
Вполне безумны бредни Гаттераса.
И путь мечты по-прежнему тернист,
И крепки шоры инженерной мысли.
Но жив в душе огонь-авантюрист
В наивно-детском, изначальном смысле.
И новый век стучится у ворот,
Оставив раж мальчишеского вздора:
Мы в батискафе. . . тесно от бород,
От животов, от лысин и приборов.
Спи, Гаттерас, под хладною волной!
Принц! Уступи иллюминатор! Баста!
Ты насмотрелся! Очередь – за мной!
Спасибо вам, любимые фантасты!
2.
От тебя, постылая, удеру на дно.
Видно, до могилы мне другого не дано.
Я выполню обет
Любить тебя до гроба!
Прощай, моя хвороба!
Прощай весь белый свет!
А ну не хватит пороху? Трусить я горазд.
Чу! С трагичным шорохом приняли балласт...
Не стращай бедой,
И не ищи меня ты!
Мой иллюминатор
Скрылся под водой.
В пучину опускается махина-батискаф.
Под ложечку вгрызается фобия-тоска.
Но лучше навсегда
Останусь в субмарине,
Чем на твоей перине
Отлёживать года!
3.
Пишу к издателю-эстету
Из первозданной полутьмы:
Приятель! Писанину эту
Прими, как первый день зимы,
И снисходительно и бранно.
Нежнейший Тютчев не певал
Подобных вирш. Девятый вал
Их сплёл под скрипку Урагана,
Да я слегка подрифмовал.
Не истерзай мои огрехи
И славословия – не лей!
Не задыхайся в гнусном смехе:
Мол, недоумок Уверлей
Оставил душку-Доротею,
Полез в подводный аппарат,
Но, как и сотни лет назад,
Ни петь, ни плавать не умеет –
Ему таланта не дано
И лексикона маловато...
Ну да, случается, - и матом
Встречаю я морское дно
В сырой и тесной субмарине.
Здесь давит жуть со всех сторон,
Да узкий эллипс освещён
На неизведанной равнине.
Я, добровольно погребён,
Ворчу на ушко диктофону
Свою бинарную латынь,
И присягаю Посейдону,
И отвергаю Всех Святых.
Замечен в шашнях с Каллиопой.
Задирист! Дерзости сосуд!
Нет, я к тебе свои синкопы
Не понесу на скорый суд!
4.
Не для меня кашерная еда.
Какой кашрут* в открытом океане?
Когда вокруг вода, вода, вода. . .
Трал за кормой, и жидкий чай - в стакане.
Не для меня Моген Давид* и Крест,
Не для меня лукавый Полумесяц.
Когда над головою Южный Крест, -
Совсем не до поповских околесиц.
Не мне ломиться в Райские Врата,
Не мне чураться Огненной Геенны,
Когда вокруг Святая Красота
Морских глубин за краем ойкумены*.
Тяжёлый люк укроет, заслонит
От символов, канонов и метафор. . .
Уже спешат стада океанид*
В балластную систему батискафа.
Заветных дум невинные грехи
Похороню на нити диктофона.
Козе – баян, козлу - епитрахиль*,
А мне – интервьюером к Посейдону.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
*Герои романов Ж. Верна и А. Беляева.
*Кашрут (ивр) – часть традиций и норм иудаизма.
*Моген Давид (ивр) – Звезда Давида.
*Ойкумена (греч) – населённая суша.
*Три тысячи дочерей Океана.
*Епитрахиль (церк) - длинная лента, которой
накрывают голову кающегося.