Ноябрь. Вечность поседела.
Листва опавшая лежит.
Природа вдруг окаменела,
лишь клен тихонечко дрожит.
Продрог он на опушке стылой –
один средь елей вековых,
под гнетом осени унылой
и облаков сторожевых,
застывших в небе посеревшем,
как стая призрачных волков,
колючим взглядом, повзрослевшим, вонзающихся в плоть веков.
Печалью полнится природа,
везде промозгло, немота,
со злобой скалится погода,
то снег, то дождь и чернота...
Замерзший и опустошенный,
стоишь под кленом ясным днем,
весенним счастьем обделенный
и летним трепетным дождем.
И вот глядишь тоскливым взором
на увяданье красоты,
витым, причудливым узором
соткутся дни из пустоты.
Они промчатся незаметно,
вдруг растянувшись на года,
искать сакральный смысл тщетно
всю жизнь ты будешь – вот беда.
И, исходив не раз всю воду,
земного счастья не найдя,
познав беспечную свободу,
с пути кружного лишь сойдя,
как старый клен
вдруг встрепенешься,
расправив гордые крыла,
пригреет лучик – улыбнешься,
и жизнь – по прежнему мила.
Пред взором мысленным промчится
сентябрь с желтою листвой,
мелькнут забытые в нем лица,
повеет летнею грозой.
Печаль же светлая наполнит
родник страдающей души,
а клен о сокровенном вспомнит
в седой ноябрьской тиши.
Качнет легонько головою,
в раздумьях ветками шурша,
зашепчет с павшею листвою,
ввысь воспарит твоя душа
и вознесется в небе чистом,
невероятно голубом,
танцуя с солнцем золотистым,
а серость обратится сном.
И ты застынешь на мгновенье,
познав всю прелесть красоты,
былые вспомнишь устремленья
и позабытые мечты.
Вдруг неожиданно возникнет
в сознанье прошлого мираж,
и сердце радостно подпрыгнет,
узрев знакомый пейзаж.
Давно, в дни юности минувшей
под кленом старым ты стоял,
печалей, горестей хлебнувший,
души частичку потерял.
И вот ты снова здесь, бедовый,
под чудным небом ноября,
но к обновлению готовый,
судьбе противишься не зря.