Женька Онегин.
Поэма (отрывок)
Глава 1. Детство в ракетном дивизионе
I
А с неба с дробью ледяных горошин,
где каждый гость невидан и непрошен,
катился, падал, бил в литавры гром.
И мир казался маленьким и зыбким,
доверчивым как детская улыбка,
ранимым как тюльпаны под окном.
Мы в дом вбегали стайкою цветною,
шебечущей, веселой, шебутною,
не разбирая, чья открылась дверь –
Сереги, Машки, Вадика, Кирилла –
чья мама там воскресный суп варила,
чей под ноги бросался с лаем зверь,
хвостом виляя, требуя вниманье,
чей папа жил с газетой на диване,
насуплено за суетой следя.
Какая разница братве дивизионной,
какие на плечах отцов погоны?
Важнее – преимущества ремня.
Но нынче град. Он всех нас примеряет,
не разбирая, кто, с какого краю –
сын старшины или майора дочь.
Нас за столом на кухне размещают,
чай наливают, сушкой угощают
и по домам не прогоняют прочь.
И папа в трениках, с вальяжною повадкой,
загадывает старые загадки,
тем разгоняя собственную грусть.
А мы, боясь хозяина обидеть,
не подаем, смышленые, и вида,
что те загадки знаем наизусть.
И вот уже мы расползлись по дому:
играем в прятки. Маленькие гномы!
Нам все еще уютно под столом.
Но дождь проходит. Мир опять при лете.
Все – за порог, где снова солнце светит,
одаривая лаской и теплом.
II
Дорога бежит вдоль колхозных полей
клубничных, капустных, морковных, свекольных.
И нас не отвадить от мыслей крамольных.
А что сторожат – так еще веселей!
Ты бегать не можешь? На шухере стой!
А кто пошустрее – меж грядок клубничных.
При этом неважно, что он не отличник:
он здесь – настоящий дружбан и герой.
Есть банка в руке, и бросаю в нее
одну за одной (а две – в рот между делом).
Да здравствует лето клубничное, спелое!
Да здравствует школьное детство мое!
Вдруг сторож заметил.
Его дробовик
заряжен был солью.
Он сам – фронтовик:
в степи под Херсоном осталась рука.
Но нам ни на грошик не жаль старика.
И Васька кричит: «Шухер! Сторож! Бежи-и-им!..»
А где-то за речкою пар или дым:
там кто-то разжег для ушицы костер.
Повсюду расцвеченный яркий простор
И небо без облачка над головой.
А вслед нам разведчик свистит фронтовой.
За спину ненужный убрав дробовик,
нам спины с улыбкою крестит старик.
III
Страна Украина ещё не страна.
Служенье Отчизне ещё не вина.
А эта Отчизна – Советский союз
из дружных республик – пятнадцати муз.
И нам все равно из какой ты из них.
Важнее, насколько ты свой среди воли…
Мы с Колькой гранату нашли на двоих
с длинющею ручкой. «Немецкая что ли?»
Костер разожгли – ни мозгов, ни ума!..
Такого добра повсеместно здесь тьма.
Вон рядышком – Днепр…
Переправа… Война…
Служенье Отчизне ещё не вина.
«Ховайся!» - мы прыгнули в ближний окоп.
Горит костерок. В нем граната лежит.
А Колька кричит ей: «Ну, чтоб тебя! Чтоб!..» -
и от нетерпения дрожью дрожит.
Я чувствую сам, как вспотела ладонь.
Несет от костра нестерпимую вонь.
Ща грохнет!.. Но гаснет веселый костер.
Над нами опять синева и простор.
И мы, осмелев, подбегаем к костру…
А папы не знают про нашу игру.
И мамы не знают. Но помнит страна,
какие следы оставляет война.
А мы подрастаем на этих следах,
пока на дежурстве военном отцы,
за совесть Отчизне служа, не за страх,
надеются: вырастут в мире юнцы
и станут жить лучше, сытней-веселей,
чем жили они, среди этих полей,
которые выжгла когда-то война…
Служенье Отчизне еще не вина.
И Колька гранату пинает ногой:
«Что сдохла, зараза! Фашистская дрянь!»
И мне говорит: «Все, Онегин, отбой.
Пошли лучше с Петькой половим тарань».