Снова пришла зима. Снова шёл снег. И Татьяна, молодая учительница, была этому рада. Крикливый, шумливый её ребёнок уснул, муж был на работе, и она сидела за письменным столом и смотрела в окно на кружащиеся в воздухе снежные хлопья. Ей нужно было торопиться проверять ученические тетради, но устав от криков и шума в школе, от криков и шума своего сынишки, она уже не могла сопротивляться с желанием просто, не двигаясь, посидеть. Ей хотелось смотреть в окно на снежный хоровод белых хлопьев и слушать тишину, по которой так истосковалась её душа.
Как заворожённая, сидела она за столом в мягком кресле, поджав под себя ноги, и усталый её взгляд впитывал в себя всё волшебство наступившей зимы.
Вспоминалось дошкольное детство, когда бабушка, надев на неё шубку и валеночки, отправляла её погулять. И она с радостью выбегала на свежевыпавший снежок, изумлялась этому белому, преображённому зимой, миру, поднимала своё личико к белому, сыплющему снегом, небу и ей было приятно.
Сердце куда-то укатывалось, глаза сами собой закрывались, и в этом белом мире трудно было сохранить равновесие, казалось, что нет ни неба, ни земли, всё кружилось в тихом, беззвучном танце снежинок. И тогда она валилась спиной на снег возле зимнего чёрного ствола вишни и смотрела в белое небо, в котором не иссякал запас лёгких белых снежинок. Они бесшумно, чуть шурша, хороводили в пространстве, падали на шубку, таяли на щеках, на губах. Приятно было их слизывать и смотреть на них сквозь мокрые ресницы. Хотелось пролежать так целую вечность. Но спина начинала стынуть от холодного снега, на шею с лица неприятно стекали ручейки талого снега, и приходилось вставать.
Она бегала, грелась, потом шла с санками на горку, которую ей каждую зиму делал отец, и раза два-три скатывалась с неё. Мокрое лицо начинало леденеть, и не помогали даже растирания рукавичками. Больно горели щёки, пальцы на руках и на ногах тоже поламывало от мороза. И тогда она шла в тёплую избу. Бабушка помогала ей раздеться. Мокрую шубку, валенки и рукавички вешала сушиться над горячей печкой и снова садилась за свою прялку. Когда бабушка пряла свою пряжу, она всегда пела русские заунывные песни. Таня, закутавшись в большую клетчатую шаль, садилась рядом с бабушкой и, глядя в окно, на непрекращающийся хоровод белых снежинок, просила бабушку рассказать ей что-нибудь интересное. И бабушка рассказывала ей много-много сказок и былей и разных историй.
Постепенно наступал вечер. За окном начинало синеть, белый снег приобретал какой-то нездешний сиренево-фиолетовый оттенок и фосфорически сиял в сказочном мире волшебницы-зимы. Потом приходили с работы родители и сказка прерывалась. Включался электрический свет, телевизор, начинались приготовления к ужину.
И сейчас так же, как в детстве, с минуты на минуту проснётся сын-шалун, вернётся муж, и тишина прервётся. Однако этих приятных воспоминаний, Татьяне вполне хватило, чтобы отдохнуть душой. И она уже предвкушала в своём сердце приятно провести вечер с мужем и сыном.
6.12. 1991 г.