Еще дробился колокольный звон,
Хмелел народ...
Смятением объятый,
Санкт-Петербург давно был обречен
На диктатуру пролетариата.
И день, и ночь была настороже
Внезапно одичавшая столица.
Грядущий Апокалипсис уже
В кошмарных снах увидели провидцы.
Еще звенели лихо бубенцы,
И в ресторанах подавали мидий...
Неисправимых сыновей отцы
Учились презирать и ненавидеть.
А сыновья смеялись им в лицо,
Словам предпочитая револьверы,
Чтоб разрядить их,
Может быть, в отцов...
Во имя веры всё...
Во имя веры...