Ты хотела меня, как ребёнок собачку.
Я хотелся как мог – это было так весело.
А потом уходила последняя пачка,
и мелькали в окошке подлесья.
Я всё меньше и меньше себя понимаю.
Только проку мычать и валить угрызения –
самозваному пасынку месяца мая
на тебя, изначально весеннюю.
Я бы мог километрами тысячи ляс точить,
выдавая себя за хорошего;
но, когда появляются первые ласточки,
умирать непростительно дёшево.
А теперь, постигая науку нехитрую
выживанья по лавкам на улице,
я всё больше люблю тебя, и проигрываю,
потому что иначе не любится.
Ты хотела меня, как трофейную саблю
на ковре, переплюнувшем брежневский китель.
Мой второй (или первый) вздыхает: «коза, бля» –
это тоже «люблю» на санскрите.
Я двоюсь и глупею – пунцовенько, нежненько,
наблюдая из рамы вокзального склепа,
как намоленным морем сушёных подснежников
выстилается чёрное небо.