"Ан, де, труа... четыре... пятнадцать... двадцать..." -
считала служанка слои тюфяков и перин
для голодранки, посмевшей в дождь постучаться
в ворота замка, где маялся бедный принц
от беспринцессья, тотального, как безрыбье...
Ну что за нравы! - дрыхнут без задних ног,
сопя и сладко потягиваясь, а ведь должны бы
намять горошиной нежный принцесий бок!
А эту спросил наутро: "Как вы, моя хорошая?",
почти не веря в общий помятый вид
(не зная, что испытательная горошина
спокойно с вечера в щели где-то лежит),
и получил ответ, такой долгожданный:
"Спала отвратительно..." (Господи, наконец!)
А гостья не стала сон свой рассказывать странный -
не каждый день предлагают с принцами под венец!
Зачем ему знать, как всю ночь тревожили тени
каких-то женщин - Марий ли, Антуанетт?
Каких-то Ганиных ям... Как всю ночь свистели
какие-то птицы? пули? Фьюить, королева, привет!