Уменье боги ниспослали мне:
Реальность побеждать воображеньем.
Из поэмы «Мидасов дар» Е. Глушакова
«Банальных строк ужасно я стыжусь…»
Ольга Шаронова
Тут один крендель усомнился, что Евгения Глушакова редакция Стихиры постоянно включает в список рекомендуемых авторов за талант. Дескать, приплачивает, ох, приплачивает Глушаков за право быть в почетном списке.
Скажу так:
- Уважаемый! А Вы вообще читали стихи Евгения? Слышали его выступления? Понимаете ли, что можно написать тысячи стихов, что и делают многие наши авторы, выдавая на-гора чуть ли не поэме в день! А поди вспомни хоть что-то – и будешь репу чесать, сразу-то и не придет на ум какое-либо стихо того или иного нашего поэта/поэтессы...
А стихи Глушакова запоминаются. И свидетельством этому – просьбы почитать и про малину, и про гармонь, и про ветер глубокий, и другие стихи после основного выступления Евгения на его творческом вечере, состоявшемся в рамках проекта «Московские окна» (руководитель Наталья Медведева).
Свои творческие вечера каждый поэт строит на свой лад.
Евгений представил свои поэтические сборники, перемежая чтение стихов и отрывков из поэм фрагментами биографии.
Конечно же, всех интересует, когда и как возникает у поэта первое стихотворение.
Первый поэтический опус Глушакова был написан в 12 лет в пристройке деревянного дома его бабушки в Александрове. Надоело голубей гонять да в лапту играть, взял мальчонка тетрадку в 12 листов – и всю наполнил стихами.
«Лопухи» - такое название у самого-самого первого.
Женя прочел его. Написано так, что мы поразились совершенной форме, словно бы автор хорошо знал основы силлабо-тоники. В конце вечера мы недоверчиво поинтересовались: может, все-таки правил в позднем возрасте? Нет. Ни буковки!
В Гомеле, где жила семья Глушаковых, семья военного, парнишка пошел в литературный кружок. Его отметили. Стали хвалить. И вот тут проявила себя зависть.
Как говорит моя подруга, зависть и жадность – самые страшные человеческие пороки. От них все беды.
Короче говоря, какой-то крендель, комсомольский работник, типа того, наверное, с которого я начала свой рассказ, написал статью в республиканской газете.
Мол, нашли гомельские поэты полусумасшедшего школьника и носятся с ним как с писаной торбой.
Женя был потрясен. Мир повернулся к нему своим звериным лицом с таким вот комсомольским оскалом. Писать перестал.
Спас брат, подсунул задачник по физике. Женя все перерешал и чуть позже стал победителем всесоюзной олимпиады по физике, и грамоту ему вручал сам Капица!
Возобновил поэтическое действо, будучи студентом МФТИ. Тогда же начал работу и над книгой «Российские колокола». Писал ее 42 года!
Стихи Евгения печатались в журналах, в том числе в солидной «Молодой гвардии», вызвали интерес у известных критиков, которые в Литературке за круглым столом стали их обсуждать.
Высказали претензию молодому поэту. В чем упрекали?
Как, мол, смеешь писать о войне от первого лица! Мол, Лермонтов в «Бородино» слово предоставил дяде.
Во как!
Больше упрекнуть было не в чем.
И Женя понял: чтобы писать от первого лица, нужно обратиться к дяде… Ну или к тёте.
В контексте этого рассказа Евгений прочел отрывок из своей поэмы о Бородинской битве, отдав дань памяти Никите Забреге, музыканту, фамилию которого он нашел в наградных списках.
Прозвучали и другие стихи из этого сборника, в том числе о Родине, о России. Жёсткие, которые вряд ли понравятся нашим ура-патриотам, но правдивые.
Сравнил наш народ не со скифами, а с грифами «на всемирной помойке».
К сожалению, отметил автор, стихи эти в те страшные 90-е остались невостребованными. Но не стал заканчивать рассказ о сборнике на миноре, а отметил, что, к счастью для народа, кто-то там, вверху, «опомнился и поставил Путина. И путь (пардон за каламбур) стал выравниваться.»
Другая книга – «Пора, мой друг, пора…» об А.С. Пушкине.
Очень интересна история ее создания. Подтолкнула автора к написанию поэмы книга «Последние дни Пушкина», потрясшая Глушакова до глубины души (в моей библиотеке, кстати, тоже есть эта книга).
Итак, идея есть.
«Засел писать», но никак не мог родить ни строчки! И вдруг цепь неприятностей в семье послужила катализатором – и за 7 дней написалось 9 сцен! По признанию Евгения, словно кто-то диктовал эту поэтическую драму.
Но чёрная полоса жизни сменилась белой, и остальные 4 сцены писал Евгений 2 года!
Женя прочел нам отрывок. Конечно же, наизусть. Как всегда, эмоционально! Ярко! Вот порадовался бы ныне редкий гость литературных посиделок Антон Рудковский, призывающий не читать стихов по бумажке.
А еще мне вспомнилось недавнее интервью с потомками Дантеса, которые не считают его убийцей. Он ведь просто стрелялся на дуэли, исход которой мог быть иным. В общем, у каждого своя правДА.
Следующая книга – поэма «Сын человеческий» об Иисусе Христе. Автор, по его признанию, так проникся Христом, что он внутри него и остается.
- И останется навсегда, - провозгласил Евгений.
В заключение он прочел несколько лирических стихотворений и ответил на вопросы своих почитателей-поэтов.
Евгений не рассказал еще об одной поэме «Мидасов дар». На мой взгляд, это очень глубокое произведение, которое достойно быть растащенным на цитаты.
После выступления Евгения был свободны микрофон.
Выступили Ольга Шаронова, Елена Постоева, Михаил Дудин, Валера Веселов, Анка Германовна Щербакова, Шура Кремлевский, Лариса Егорова (секретарь Совета литераторов Москвы). Не дождался своей очереди, увы, Лев Ханинаев.
Вадим Шильцын проинформировал, что вернулся из Пензы. Но мы-то все в курсе, ибо его рассказ об извлечении капсулы вызвал широкий общественный резонанс. Про капсулу стишОК и ждали. Но на этот раз Вадим решил ограничиться прозой.
Спасибо Наташе Медведевой и библиотеке № 190 за организацию вечера. А от меня спасибо Елене Постоевой, высоко оценившей мою статью про «Мидасов дар» (а я-то думала, никто особо не читал… Буков много http://www.stihi.ru/2016/12/22/10797).
За чаем Вадим и Лариса поведали нам о том, что они приехали на вечер после Ассамблеи искусств, в которой принимали участие дети и молодые люди от 5 лет до 21 года.
- Какое талантливое поколение растет! – с удовольствием констатировали Вадим и Лариса, члены жюри Ассамблеи.
А Шура Кремлевский подарил виновнику торжества авторучку с золотым пером! На зуб не пробовали, поверили на слово и заморскому слову gold, начертанному на орудии писательского труда.
Ну что ж, Евгений, ждем от тебя золотых строк!