Летит над крайней, незатейливою плотью,
весёлый дух, и скалится обрезано.
Тупое сердце голой пяткою колотит
в туда-сюда ходящее железное.
А тут ещё воспоминанья мимолётят,
жизнь за секунду – латаным крылом гремя,
как будто выжил, и строчу из пулемёта,
а наши танки не поспеют вовремя.
Все други верные прописаны в могиле,
и каждый юн, и каждый сыт и пьян, а я
дою кукушку, перетягивая гири
настенной дуры – тикай, окаянная.
И что, скажи, мне с этим делать-переделать,
и чем заесть безрыбицу осеннюю?
Побудь землёй, возьми хотя бы это тело,
и я воскресну ближе к воскресенью.