Япошке нашего сердца, соболезнуя...
Он говорил ей - Я библейский
Тысячелетний попугай
И ты меня моим еврейством
Не допекай, не донимай!
Меня Рахиль, моя прабабка,
Иаковом звала сто лет,
А ты мне - Яшка, дай же лапку...
Я кто? Мыслитель и поэт,
Я есть богов крылатый гений!
Я, я... И тут же замолчал,
Разинув клюв и зеленея
В экстазе творческих начал.
Тому причиной стала швабра
В её не слабеньких руках.
Трибун в пике с карниза храбро,
Она за ним на каблуках,
В итоге: топот, вопли, перья;
Упавшей вазы жалкий стон;
Во всё хорошее безверье
И грусть-печаль со всех сторон...
-----------------------------------------------
Он дважды прыгал с небоскрёба!
И дважды чудом выживал.
Он понимал - любовь до гроба!
Но гроб его не принимал.
И принял раб судьбу покорно:
Клевал с руки, пил с губ вино;
Так в мегаполисе тлетворном
Уж издревле заведено...
-----------------------------------------------
Она ушла в бутик с подругой,
А в два пятнадцать к ювелиру.
Иаков к сакуре упругой,
Оставив пышную квартиру...
Присел задумчиво на ветке
Ещё не чувствуя прохладу,
Пока в окне соседнем, в клетке
Резвилась глаз его услада.
И, размечтавшись, погружался
Всё дальше в дивный тихий сон...
И тихо околел. Подкрался
Вечерний сумрак; из окон
Полился свет, упали тени;
В переплетении ветвей,
Как на гравюре замер гений;
И не было его мертвей.
Итак, погиб, ушёл Иаков!
К чему стенаний дикий вой,
К чему злословие и враки?
Иаков больше не с тобой...