Жила в мифической державе
девица с длинною косой.
Ей нравились - поэт Державин,
Чайковский Пётр и Виктор Цой.
Хотелось встретить ей мужчину.
Но был отец её суров
и в башенке скрывал дивчину,
закрыв все двери на засов.
Девица без любви страдала.
Растила косу. Честь блюла.
Державина взахлёб читала.
Под Цоя кружево плела.
Шли годы и коса девицы
в длину достигла метров пять.
Пронюхали об этом принцы
и стали под окном гулять.
Косою восхищались парни.
Просили сбросить им её,
чтобы залезть в окошко спальни
и скрасить деве бытиё.
Рапунцель, так девицу звали,
стараясь не будить отца,
забыв про прежние печали
тянула в спальню молодца.
Папаша выпив шнапса дозу,
храпел на первом этаже,
а дева опускала косу
очередному протеже.
Зимой и летом, в зной и стужу
кипели страсти до утра
под звуки, волновавших душу,
сюит Чайковского Петра.
Но не всегда на белом свете
любовь руководит судьбой.
И не всегда отцы и дети
живут в ладах между собой.
Из заточения девицу
задумал выпустить отец,
найти какого-нибудь принца,
отдать, голубу, под венец.
Но дочь прочувствовать успела
разнообразий плотских вкус.
Не согласилось её тело
смириться с пленом брачных уз.
Что ж каждый день одно и тоже?!
Да ты не сбрендил ли, отец?
Одну и ту же видеть рожу?
И тот же, что вчера, конец?
У нас, в мифической державе
пока хватает мужиков.
И, как сказал поэт Державин:
любовь не признаёт оков!
Отец опешил от напора
разнузданной эмансипе.
Из слов обширного набора,
припомнил лишь на "х" и "п".
Рапунцель выложила тут же
в ответной ярости своей:
и про Чайковского Петрушу,
и про любовь ночных гостей.
От горя посинел папаша.
Скупую проронил слезу.
Отвесил дочери "маваши".
И топором отсёк косу.
Неделю плакала Рапунцель,
умом впадая в забытьё.
Стрихнина съела пару унций,
но доктора спасли её.
Оправилась. Порозовела.
И снова в башенке сидит.
Глазами водит вправо-влево
да косу новую растит.
Давно не дорог ей Державин.
Читает Пушкина она
в одной мифической державе,
в своей светёлке, у окна.