Шри Ауробиндо. Савитри
Книга X. КНИГА ДВОЯКИХ СУМЕРЕК
Песнь 3. Спор Любви и Смерти
Эпическая поэма Шри Ауробиндо «Савитри» основана на древней ведической легенде о преданной жене царевне Савитри, которая силой своей любви и праведности побеждает смерть и возвращает к жизни своего умершего мужа царевича Сатьявана. Шри Ауробиндо раскрывает символическую суть персонажей и сюжета древней легенды и использует ее для выражения собственных духовных постижений и свершений. При создании эпоса он ставил задачу выразить в слове высшие уровни Сверхсознания, доступные человеку, чтобы помочь всем духовным искателям соприкоснуться с этими уровнями и возвыситься до них. Результатом стала грандиозная эпическая поэма в 12 Книгах (49 Песней) общим объемом около 24 000 строк, являющаяся наиболее полным и совершенным выражением уникального мировоззрения и духовного опыта Шри Ауробиндо с его глобальным многомерным синтезом, а также самым большим поэтическим произведением, когда-либо созданным на английском языке.
Эпос «Савитри» представляет собой глубокий органичный синтез восточного и западного миропонимания и культуры, материализма и духовности, мудрости незапамятных веков и научных открытий настоящего, возвышенной классики и смелого модернизма, философии и поэзии, мистики и реализма, откровений прошлого и прозрений будущего. Здесь мы встречаем и поражающие воображение описания всей иерархии проявленных миров, от низших инфернальных царств до трансцендентных божественных сфер, и пронзительные по своей глубине и живой достоверности откровения немыслимых духовных реализаций, и грандиозные прозрения о сотворении мира, о вселенской эволюции, о судьбе человечества. Это откровение великой Надежды, в котором Любовь торжествует над Смертью, а человек, раскрывая истину своего бытия, побеждает враждебных богов и неотвратимый рок.
* * *
Шри Ауробиндо
Sri Aurobindo
САВИТРИ
SAVITRI
Легенда и Символ
A Legend and a Symbol
Книга X. КНИГА ДВОЯКИХ СУМЕРЕК
Book X. THE BOOK OF THE DOUBLE TWILIGHT
Песнь 3. Спор Любви и Смерти
Canto 3. The Debate of Love and Death
Савитри рождается на земле в ответ на мольбу всего мира. Выразителем этой мольбы становится царь Ашвапати — могучий дух, воплощенный в человеке, вождь мировых духовных исканий, символизирующий духовное устремление всего человечества. Он совершает великую Йогу во имя освобождения людского рода, благодаря которой раскрывает собственную душу, истинное «я», одухотворяет свое существо и постигает великие тайны мироздания. Достигнув индивидуальной полноты, он проникает в иные сферы бытия и странствует по лестнице проявленных миров, чтобы покорить все ее ступени и открыть человечеству путь к вершинам Духа. Он движется через миры тонкой Материи, низшей и высшей Жизни, низшего и высшего Разума, через Небеса Идеала и сферы Мировой Души: он восходит в великие светоносные царства и спускается в бездны миров Мрака и Лжи, принося в них высший Свет, чтобы в итоге подняться к мирам высочайшего Знания и проникнуть в обитель Духа. Наконец, остановившись на последней границе проявленных миров, перед непостижимой Вечностью, он удостаивается Откровения Божественной Матери мироздания и молит Ее, как вестник всего человеческого рода, низойти на землю и даровать падшему роду освобождение от Тьмы и Смерти. Матерь Мира внимает его молитве и прорекает свое Нисхождение и освобождение человечества. Всё это описывается в Части I эпоса (Книги I—III). Теперь на земле рождается Савитри — дочь царя Ашвапати и Спасительница мира — воплощение Божественной Матери. Ее жизнь и духовный путь описываются в Частях II и III эпоса (Книги IV—XII).
У Ашвапати рождается дочь, царевна Савитри, Спасительница мира, воплощение Божественной Матери. Она растет и достигает все большей зрелости, усваивая все высшие достижения человеческой культуры и знания. В ней происходит и великий внутренний прогресс. Однако она столь блистательна и высока и в своем внутреннем мире, и во внешнем облике, что никто не решается приблизиться к ней и стать ее спутником, никто не может достичь ее высоты и идти рядом с нею. Но приходит чудесный день, когда Ашвапати получает откровение о дальнейшей судьбе своей дочери, провидя в ней великое высшее существо, пришедшее на землю с грандиозной миссией. И он, повинуясь наитию свыше, отправляет Савитри на поиск ее суженого, в единстве с которым ей предстоит исполнить свою работу на земле. После долгих странствий по городам и весям и среди дикой природы перед Савитри открывается чудесный предгорный уголок. И здесь она встречает Его, своего суженого, родную душу, в общности с которой они трудятся на земле на протяжении многих жизней, — Сатьявана. Вечные Влюбленные вновь воссоединяются в жизни на земле.
Теперь Савитри возвращается во дворец к родителям, чтобы сообщить им о том, что она нашла своего суженого. Однако во дворце ее ожидает небесный духовидец Нарад, который дает ей страшное пророчество о судьбе Сатьявана: ровно через год в этот же день Сатьявану суждено умереть. Родители уговаривают Савитри отказаться от союза с Сатьяваном и найти себе другого жениха, но любовь Савитри непобедима: она говорит, что ее любовь победит сам Рок. Трагическое известие повергает в глубокое горе мать Савитри, и из сердца скорбящей матери с огромной болью и глубиной исторгается извечный вопрос человечества о природе этого мира, о причинах возникновения боли и страдания, о том, почему бессмертная душа оказывается в этом мире страданий и обречена здесь претерпевать всевозможные муки, беды, становиться пешкой в руках Судьбы и жертвой Рока. Устами матери-царицы Шри Ауробиндо с великой силой и достоверностью озвучивает главнейший вопрос человеческого Неведения — и устами небесного мудреца Нарада дает на него глубочайший и высочайший божественный Ответ. Савитри узнает, что ей предстоит встретиться лицом к лицу со Смертью, чтобы победить ее во имя всего человечества.
Невзирая на страшное пророчество Савитри решает выйти замуж за Сатьявана и быть с любимым до конца. Она покидает родной дворец и живет с Сатьяваном и его родителями в их отшельнической обители. Сначала влюбленные счастливы, однако через некоторое время Савитри охватывает отчаяние, ведь она знает о скорой кончине ее возлюбленного мужа. Именно в этот момент глубочайшего отчаяния Савитри слышит внутри себя Глас свыше — Голос ее же высшего «Я», открывающий ей ее духовный Путь, следуя которому она сможет познать собственную истинную Сущность и ее Силой победит Смерть. Савитри следует Пути, указанному Гласом свыше, и постигает свою сокровенную душу — собственное истинное «Я», а затем познает Безличный Абсолют — Нирвану и далее входит в Космическое Сознание, постигая живого Бога во всем сущем и обретая с Ним единство. Теперь она готова к противоборству со Смертью.
Настает роковой день. Савитри идет вместе с Сатьяваном в лес, где он начинает рубить дрова, но внезапно ему становится плохо, и он умирает на коленях у Савитри: пред Савитри предстает сам ужасающий Бог Смерти. Он уводит душу Сатьявана с собой, но Савитри благодаря высокой духовной Реализации, неустрашимая, следует в тонком теле за Богом Смерти в его царство.
Бог Смерти пытается всячески запугать Савитри, но она бесстрашно входит в его царство, и ее Свет начинает побеждать его Мрак. Вечный Мрак Смерти тает и рвется, но теперь Смерть-бог простирает перед Савитри призрачный мир иллюзий и провозглашает Евангелие Смерти, пытаясь ниспровергнуть все высокие Идеалы человека и представить их тщетной иллюзией, пытаясь смертоносным словом убить любовь Савитри. Но Савитри развеивает морок Смерти, возглашая в ответ Евангелие всеторжествующей Любви…
ЗАТИХ тот глас — мертвящий скорбный ропот;
Казалось, Жизни шаг он вел угрюмо
В бездонность первородной Пустоты.
Но Савитри ответствовала Смерти,
Всесильному владыке-божеству:
«О, мрачноликий мировой софист,
Что скрыл Реальное его Идеей
И грубым прахом — лик живой Природы,
И вечность утаил под пляской смерти,
Ты превратил незрячий ум в покров,
И Мысль — в писца-разносчика ошибки,
И чувства, слуг ума, — в лжеочевидцев.
Эстет скорбей, что истязают мир,
Поборник тяжкой, горькой философии,
Прибег ты к слову, чтобы спрятать Свет,
Ты Истину призвал в подмогу лжи.
Ведь это лжи венец — фальшивая реальность,
Чей лучший самоцвет — изолганная правда.
Речешь ты, Смерть, губительную правду,
Но мой ответ — спасительная Правда.
Искатель, познающий вновь себя,
Решил начать с Материи свой поиск,
В Небытии пристанище обрел
И сделал Ночь рожденьем света вечного,
А смерть — бичом, что будет гнать к бессмертию.
Бог скрыл главу под капюшоном праха,
Свое Сознанье — в глубях Несознанья,
Всеведенье — в гигантской тьме Незнанья;
Оделась Бесконечность в ноль безмерный,
Духовной голой Ширью стала Вечность,
Блаженства бездны — хлябью, чувств лишенной.
Уничтожая первородное ничто,
Безвременье воздвиглось в пустоте
И начертало облики вселенной,
Чтоб дух пустился в странствие сквозь Время,
В сраженье с Неизбежностью всесильной,
Чтоб начала душа свой путь великий,
Паломницей космических дорог.
И шевельнулся дух в безбрежьи черном
И Мысль возвел в Небытии исконном;
Душа зажглась в громадной Божьей Бездне —
Рождающийся тайный огнь в трудах.
Его Всемощь трудилась в том Не-Сущем,
В бесформенном движеньи вила формы,
Бесплотному творила плоть-Материю.
И вечные Могущества очнулись,
Младенческие смутные Начала:
В Материи инертной Жизнь воскресла
И задышала в ней в глубоком сне,
А в подсознаньи Жизни Разум спал;
И он очнулся в Жизни пробужденной
И, простираясь в ней гигантским телом,
Стряхнул оцепененье забытья;
И вещество затрепетало чувством,
Забилось сердце мира, взор прозрел,
И в кутерьме немых вибраций мозга
Мысль закружилась в поисках себя,
Открыла речь и вЫносила Слово,
Что в мире тьмы взнеслось мостами света.
И развивался пробужденный Разум,
И в нем Мыслитель выстроил свой дом.
Разумный зверь на белый свет явился,
Способный волить, замышлять, искать.
Он распрямился меж зверей-собратьев,
Он переделал жизнь, измерил космос,
С судьбой схватился, с сонмом Сил незримых,
И покорил законы мирозданья,
И возмечтал о небесах, о звездах,
Царя в своем громадном окруженьи.
Теперь же сквозь людской души завесы
Из окон Разума зрит полубог:
Он разглядел Неведомого тайны,
Увидел Истины лик неприкрытый;
Луч солнца вечного его коснулся;
Недвижен, нем в предвидящих глубинах,
Он пробудился в свете Сверхприроды
И видит славу распростертых крыл
И Божью мощь в безмерном нисхожденьи.
«О Смерть, ты зришь на мир незавершенный,
Терзаемый тобой, бредущий слепо,
Умов незрелых полный, темных жизней,
И говоришь, нет Бога, тщетно все.
Но станет ли ребенок сразу взрослым?
Малыш, он никогда не возмужает?
Несведущ, не научится вовек?
В ничтожном, хрупком семечке до срока
ЗатаенО раскидистое древо,
В незримом гене человек сокрыт:
Из крошечного семени, из клетки
Взрастает победитель и мудрец.
Так как же, Смерть, ты сможешь отмести
Ту Божью истину, что скрыта в мире,
Духовное мистическое чудо?
Так скажешь ты, что духа нет, нет Бога?
Но пробуждается и прозревает
Немая материальная Природа;
Она развила речь, явила волю —
И нечто свыше ждет, к чему она стремится,
И нечто есть вокруг, во что она растет:
Ей труд всевышний дан — превзойти себя,
В себе постигнуть дух, вновь превратиться в Бога.
В сокрытом Боге зародился мир
И медленно идет к раскрытью Бога:
В пороках наших — поиск совершенства,
А тело — кокон бабочки-души:
Конечное объято бесконечным,
Время течет к явленью вечности.
Материя, волшебным сооруженьем,
Воздвигнута предвечным Чародеем,
От глаз своих же прячет свой секрет —
Писание, что скрыто в тайных знаках,
Заветный манускрипт, запечатлевший
Всечудного искусство колдовское.
Все здесь таит печать его всесилья;
Во всем — его присутствие и власть.
Его монаршей славой блещет солнце,
Слава — в мерцаньи золотой луны,
Слава — во грезе пурпурных небес;
Его величья марш вращенье звезд.
Смех красоты его в листах взрастает,
Миг красоты его в цветах ликует;
Песнь моря синего, журчащий глас ручья
В созвучьях арфы Вечного родятся.
Сей мир есть Бог, излившийся вовне.
Его пути рассудку неподвластны;
Движеньями незрячей, грубой Силы,
Тем, что мы мним ничтожным, темным, низким,
Он мир возвел в невежественной Бездне,
Из мелкого воздвигнул грандиозность.
Из пыли, из частиц ничтожно малых
Слепил он мира своего красоты,
Из пустяков свои он создал дива.
Пусть разум хром, а жизнь темна, незрела,
Пусть есть и зло, и зверские личины —
То вариации его бескрайней темы,
То нужные этапы, эпизоды
Его великой и опасной драмы.
Всем он питает страсть своей игры —
Игры, в которой скрыт глубокий план
Всевышней Мудрости, что ищет путь
К Владыке своему сквозь тень и Ночь:
Над нею неусыпно звезды бдят;
Под взором одинокого Безбрежья
Она в Материи немой рождает Бога
И Абсолют — в умах и жизнях символичных.
Ее механика скрывает чудотворца;
Станок Материи кует законы мысли,
Моторы жизни движут труд души:
Все-Мать могучая создала космос,
Всемудрости ее каприз вселенский,
Самозакованный в законы дивно,
И скрыла Бога в полный тайны мир —
Всезрящему навеяв сон Неведенья,
Таща Всесилье на спине Инертности,
Божественно шагая без сознанья,
Она столь безупречно проторила
Гигантский круг своих работ чудесных.
Бессмертие уверовало в смерть;
Лик Вечного предстал сквозь зыбь Времен.
Он знанием в Невежество облекся,
Добро он в почве жуткой Зла посеял,
В ошибке двери Истине раскрыл,
Блаженства цвет вспоил слезами Горя.
Вся многоликость вновь ведет в Одно;
За двойственной Природой скрыт Единый.
В хитросплетеньи этом масок Вечного,
В противоречий страстных пляске-хаосе,
Что слились, будто бы в любви запретной,
В раздоре, тождество свое забыв,
Сквозь бой и спор тех крайних всплесков Силы
Земных путей мильоны рвутся к Богу.
Хромает все с хромым Поводырем,
Но в каждом спотыканьи — нужный шаг
В искании наощупь и вразброд
Безвестных троп к непостижимой цели.
Все, оступаясь, падая, блуждая,
В Единую Божественность бредет.
Как будто в наваждении гигантском
Затмили чары облик вечных Сил:
Божественны, они вдруг исказились
И в странных идолов преобразились,
Стяжали главы зверя или тролля,
Сатировы копыта, уши фавна
Иль демонизм в своем укрыли взоре,
Запутав в искаженьях мысль ума
И претерпев метаморфозу сердца,
Впустив кутил вакхических из Ночи
В его святую залу упоений,
Словно в дионисийском маскараде.
На столбовых дорогах, в кущах мира
Они, свою божественность забыв,
Погрязли в муках и усладах жизни,
Упившись допьяна вином Цирцеи жутким
Или шаля, детьми, в грязи Природы.
И даже мудрость, Божьих троп торитель,
Примкнула к гибельной игре глубокой:
Потеряна котомка пилигрима,
Забыта карта и звезда забыта.
Ей добродетельность ханжей — опора,
С рассудком ощупью она блуждает
И прагматизм его иль взгляд абстрактный
Иль технику успехов мимолетных
Преподает, наставник в школе пользы.
На отмелях Сознанья-океана
Мыслишки косяками валят в сеть,
Но истины великие уходят —
Тем мелким неводом их не настичь;
Таясь от взора в глубине творенья,
Они мелькают смутно в темных безднах,
Избегнув недалеких лотов мысли,
От немощных ныряльщиков вдали.
Наш смертный взгляд невежества глазами
Не проникает в сердце всех вещей.
Ступает с посохом Ошибки наше знанье, —
Служитель лживых догм, богов фальшивых,
Фанатик нетерпимых убеждений,
Искатель, что не верит в то, что ищет,
Иль скептик, что встречает Свет железным «Нет»
И сердце леденит усмешкой хладной,
Иль циник, что губит бога в человеке;
И покрывает мрак пути Времен,
Главой гигантской затмевая звезды;
Он толкователь-ум сгущает в тучу
И затмевает прорицанья Солнца.
Но Свет, он все же здесь, у врат Природы:
Он держит факел, странника зовущий.
Он ищет вспыхнуть в наших тайных клетках;
Он луч звезды в невежественном море,
Фонарь на нашей мачте, рвущий мглу.
И с ростом знанья Свет внутри вспылает:
Он это воин блещущий в уме,
Орел мечтаний в прозорливом сердце,
Броня доспеха в битве, Божий лук.
И наступают большие рассветы,
И Мудрости сверканье озаряет
Пространства полусвета в существе;
И Философия штурмует пики Мысли,
Наука похищает у Природы чудо-силы,
Гигантских джиннов — карликам в угоду,
Вникает в таинства ее искусства
И в битву с ней ведет ее же мощь.
В тех высях, где ума бессильны крылья,
Где край опасный тающих Времен,
Душа приходит вновь к своей бессмертной Сути;
И горний Божий Луч сменяет знанье смертных.
Там — тайный мир, откуда льется сила,
Чей огнь в очах провидца пламенеет;
Он, молнией пророческого взора,
На горизонте разума блистает:
Мысль, смолкнув, зрит в сверканьи Пустоты.
Нисходит глас с незримых тайных пиков:
Триумфа клич, что испускает буря,
То глас, что говорит глубинам тьмы,
То громовой удар и пылкий зов.
Превыше планов, что над тьмой земли восходят,
В страну Незримого вздымается рука
Над ослепительной границей сверхсознанья,
Срывая прочь Безвестного завесы,
И дух внутри взирает в очи Вечного.
Он внемлет Слову, что не слышно сердцу,
Он зрит сквозь блеск, в котором слепнет мысль;
Он пьет из персей Истины прекрасной,
Он постигает тайны вечности.
Так пало все в загадочную Ночь,
Так все восходит к слЕпящему Солнцу.
О Смерть, вот тайна твоего засилья.
На чудной и невиданной земле,
Влекомой солнцем в свой бесцельный путь
Среди немых светил, гонимых силой,
Пространства Божьи мрак заполонил,
Твой образ мир Материи возглавил.
Твоя личина скрыла вечный Лик,
И Радость, мир создавшая, уснула.
И спит она, покинутая в Бездне:
Покорена враждебным наважденьем,
Она застыла и себя забыла.
И лишь летят пред ней в том сне творящем
Воспоминанья смутные о счастье
И красоте, что были суждены
Под голубой улыбкой небосвода
Среди деревьев, зеленью увитых,
И россыпей благоуханий, красок,
На поле золотых прогулок солнца
И бдений звезд, мерцающих мечтою,
Средь горных глав во взлете медитаций,
На лоне чувственной земли, что дождь лобзает,
Вблизи сапфирных кувырканий моря.
Но первозданная утрачена невинность,
Неведенье и Смерть владычат смертным миром,
И потускнел прекрасный лик Природы.
Земля еще хранит былую прелесть,
Являет красоту и грандиозность,
Но скрыт от глаз божественный Жилец.
Людские души убрели от Света,
И Матерь мира отвращает лик.
Смежила очи творческая Радость,
И горе омрачило сны ее.
И, мучаясь на ложе Пустоты,
Не в силах пробудиться, стать собою,
Свой облик совершенный воскресить,
Себя не помня и своей природы,
Забыв свое исконное блаженство,
Забыв о сотвореньи мира счастья,
Она рыдает горькими слезами
И с ней должны рыдать ее созданья.
Пытая их сердца клинком скорбей,
Она дарует щедро жизни бренной
С ее тщетой надежд и дел бесплодных
Мучительную роскошь слез и горя.
В том полузабытьи, в бреду кошмарном,
Сама терзаясь и других терзая,
Она в сердца, в тела и в жизни входит
Под жуткой и жестокой маской боли.
Природа недоношенная наша
Лишь искаженные дает ответы
Вопросам-шокам жизни на земле,
Пикантный вкус находит в муках мира,
Пьет горя-извращенья жгучий хмель.
Здесь радость жизни чистую проклЯли;
И наслажденье, Божий знак сладчайший,
Близнец и вечный спутник Красоты,
Страша святых и аскетов суровых,
Объявлено изгоем — плут двуличный,
Обманная уловка адской Силы,
Что манит душу мучиться и пасть.
Святоша Бог усладу сделал ядом
Иль злым дурманом на базаре Смерти,
А грех — плодом природного экстаза.
Все ж всякое созданье рвется к счастью,
Стяжает в муках, силой извлекает
Из косных недр безжизненного шара
Осколки иль чешуйки крыл блаженства.
И даже радость стала чашей яда
И жаждущих влечет в силки Судьбы.
Все в ход идет, чтоб ухватить хоть отблеск,
За миг услады вечность отдана —
И все ж на радость, не на горе создана земля,
Она не сон в бескрайних скорбных Временах.
Хоть Бог воздвигнул мир себе на радость,
Слепая Сила воцарилась, подменив его,
И Волею его казаться странно стала,
И Смерти ложь глубокая поработила Жизнь.
Все стало пляской Случая, что кажется Судьбой.
«Сокрытый воздух счастья чистого,
Густой, как синь небес, наш дух питает;
В сердцах, в телах мы ловим зов его,
На миг поймав, его теряют чувства.
Не будь его, мир пал бы в Пустоте;
Не будь его, все б замерло навеки.
Блаженство скрыто в сердце всех вещей.
Восторг безмолвный зрит на труд Времен;
Для Божьей радости во всем разверзся Космос,
Для Божьей радости во всех родились души.
Весь универсум полон прежних чар;
Его предметы — кубки Всеблаженства,
Чей хмель волшебный сладко пьет душа:
Вседивный небеса исполнил грез;
Свой дом чудес воздвиг он — голый, древний Космос,
Свой дух рассыпал в материальных знаках:
Его блистаньем полыхает солнце,
Он в небесах скользит, луной мерцая;
Он песня красоты в пространствах звука;
Он воспевает сладко оды Ветра;
Он тишина, что зрит из звезд в ночи;
Он по утру взывает с каждой ветки,
Он замер в камне, видит сны в цветке.
И даже в горе, в тягости Неведенья
На трудной и рискованной земле,
Судьбе жестокой вопреки и смерти
Все ж воля жить не гибнет, радость быть.
Есть радость всюду, где простерлись чувства,
Есть радость в каждом опыте души,
Есть радость в зле и есть она в добре,
Есть в святости она и есть в грехе:
Не устрашась кармическим законом,
В запретной почве радость прорастает
И сок ее бежит в цветах Страданья:
Она трепещет от трагедий рока,
Питается печалью и экстазом,
В перипетиях распаляет силу;
Она ползет с рептилией, с червем
И голову вздымает, ровня звездам;
Она пирует с гномом, с эльфом пляшет:
Ей дарит жар сиянье многих солнц,
И солнце Красоты, и солнце Силы
Ее лелеют золотом лучей;
Она взрастает к Богу и к Титану —
И медлит на земле, насытив жажду,
Чрез символы ее услад и мук,
Лозы Небесной и цветов Пучины,
Ударов злых и пыток ловких Ада
И смутных всполохов блистанья Рая.
В ничтожных наслажденьях человека,
В его страстишках вкус она находит,
Вкус в муках и слезах сердец разбитых,
В венце терновом и венце златом,
В нектаре жизни и ее вине горчайшем —
Все бытие опробует на счастье,
Повсюду ищет новизны и чуда.
Жизнь вносит в дни создания земного
Язык величья из светлейшей сферы:
Он обретает мощь в его Искусстве,
Он вдруг блистает в совершенном слове,
Царит в его мечтах, в благих деяньях,
В ошибках бродит, в бездну взор бросает,
Восходит с ним и погрязает с ним.
Ангел и демон, словно две невесты,
Его покои делят меж собой,
Борцы иль совладельцы сердца жизни.
Для зрителя космической арены
Равны его величье и ничтожность,
Его великодушие и низость —
Оттенки на богов нейтральном фоне:
Он восхищен искусством Живописца,
Что это все замыслил и явил.
Но той игре опасной быть не вечно:
За рубежом земли земле свободной
Всемудрость и Всерадость высших сфер
Готовят совершенный свой венец:
Сознанье-Истина сверхчеловека
Зовет к высотам мыслящее племя.
И, наконец, душа влечется вечным,
Объятий Бога молит в каждом сердце.
И торжествует высочайшая Мистерия,
И чудо долгожданное свершается.
И Радость вечная свой горний взор широкий
Распахивает к звездам, потянувшись,
С могучих членов стряхивает сон,
И гимн ее любви волнует Время,
И Космос полнит белое блаженство.
И, бросив человечье сердце в скорби,
Отвергнув речь и ведомые царства,
Через далекий небосвод бессловной мысли,
Через нагие небеса безмысленного зренья
Она восходит к высям, где бессмертная Идея
С ее бескрайним абсолютным взглядом,
Живя в воспоминаньях о грядущем,
Взирает вниз на труженицу Силу,
Нетленна над рожденным ею миром.
В златом, безбрежном смехе солнца Правды,
Небесной птицей над недвижным морем
Парит ее творящий пыл крылатый
Над бездной тихой вечного Покоя.
То было целью и Законом вышним,
Природы участью, когда, красой вспоенный
В туманных водах несознательного сна,
Из Пустоты восстал сей мир великий, —
За тем лишь вечный Дух спустился в Бездну
И влился в мощь Материи незрячей,
Чтоб в сборе Тьмы возжечь соборный Свет
И в царстве Смерти возродить бессмертье.
И медленно идет преображенье.
Из грязи весь наш мир восходит к небу;
Любовь — когда-то просто похоть зверя,
Иль сладкое безумье в сердце пылком,
Иль трепетный союз в уме счастливом —
Становится духовной жажды ширью.
И одинокий дух влечется Односущим,
И сердце, что любило человека,
Трепещет от любви великой к Богу,
И тело храмом Бога предстает.
И мы свободны от обособленья;
Все обретает заново себя,
Все обретает в Боге новый смысл:
Влюбленный, из своей склонившись кельи,
В объятья заключает целый мир.
И угасает дело Тьмы и Смерти:
Когда повсюду общность, нет борьбы,
Все познано и все живет Любовью,
Кто ж возвратится вновь во мрак и боль?
«О Смерть, тебя попрала я внутри;
Я больше не дрожу в приливе горя;
Могучее безмолвье тайных глубей
Заполонило плоть мою и чувства,
Преображая горе мира в силу,
Вздымая радость мира в Божье счастье.
В покое Божьем — трон моей любви бессмертной:
Любовь должна взлететь превыше неба
И разгадать секрет свой несказанный,
Свой путь людской в божественный возвысить,
Оставшись на земле блаженством высшим.
Не просто ради сладкой муки сердца
И счастья тела моего, о Смерть,
Я требую живого Сатьявана,
Но ради нашей с ним святой работы.
Под звездами мы Божие посланцы;
Мы родились, чтоб жить под тенью смерти,
Зовя на землю темным людям Божий свет,
Его любовь — наполнить их сердец зиянье,
Его блаженство — исцелить несчастье мира:
Я, женщина, — могущество Господне,
Он — дух, что послан Вечным в человека.
Моею волей попран твой закон;
Моя любовь сильней оков Судьбы:
Любовь меж нами скреплена Всевышним.
Я сберегу ее от лап твоих.
Любви нельзя избыться на земле:
Любовь — связник земли и неба светлый,
Любовь — крылатый ангел сфер верховных;
Любовь рождает в смертных Божество».
Но женщине Смерть-бог изрек в ответ
Со смехом ироническим в словах,
Ниспровергавших тяжкий труд светил:
«Так люди ловко подменяют Правду,
Затмив ее игрой блестящих мыслей.
Наймешь и ты могучий шарлатанский Разум,
Чтоб свить его Мечты прозрачный воздух
В одежды чистые для похотей своих,
Для жадной, неотступной страсти сердца?
Не крась тонами чуда жизни флер:
Пусть зеркалом правдивым мысль твоя
Материю и смертность отразит
И явит, что душа твоя — дочь плоти,
Лишь греза «я» в таком же мире-грезе.
Твои слова — лишь бред в безумном сне.
Как смог бы жить во мгле людских сердец
Твой непорочный фантастичный Бог,
И вправду ли подобье божества
Нагой, двуногий червь — твой «человек»?
О человече, сбрось личины мысли:
Ты зверь, ты червь, измышленный Природой;
Смирись с рожденьем бренным, с жалкой жизнью.
Ведь правда тяжела как смерть, гола как камень;
Живи, неся всю тяжесть голой правды».
Но Савитри сказала Богу жуткому:
«Да, по своей природе человек я.
Но все ж повергнет мною человек —
Ведь в человеке ждет до срока Бог —
Тебя во прах, взойдя к бессмертным высям,
Поправ печаль и боль, судьбу и смерть.
Да, человек во мне — лишь маска Бога,
Ведь он живет во мне, он движет мною,
Вращая колесо своих трудов вселенских.
Я света Божьего живое тело,
Я силы Божьей инструмент разумный,
В земной груди я воплощаю Мудрость,
Я Божья воля, несразима, всепобедна.
Аморфный Дух во мне обрел свой облик,
Есть Безымянное во мне, есть Имя тайное».
Смерть из скептического Мрака возопил:
«О жрица алтаря Воображенья,
Уговори сперва Природы вечные законы
И невозможное трудом насущным сделай.
Как ты двух вечных недругов помиришь?
Вцепившись мертвой хваткою друг в друга,
Они свели на нет свой высший блеск:
Несчастный брак калечит немощь их.
Ужель объединишь ты ложь и правду?
Где все — Материя, там Дух — лишь греза,
Где все есть Дух, Материя есть ложь, —
Кто был тот лгун, что этот мир состряпал?
Реальность несовместна с нереальным.
Кто ищет Бога, должен мир оставить;
Кто жаждет Духа, должен жизнь презреть;
Кто встретил Самость, растворился сам.
Скитальцы мириад маршрутов мысли,
Достигшие пределов Бытия,
Провидцы, избраздившие весь миро-океан,
Нашли, что тихий берег — лишь успенье.
Есть только два пути для избавленья:
Смерть тела, дверь Материи к покою,
И смерть души, последняя отрада.
Во мне — спасенье всех, ведь я, Смерть, есть Бог».
Но Савитри рекла Смерть-богу грозному:
«В моей груди пылает сердца огнь.
Тот огнь мудрее домыслов Рассудка,
Тот огнь сильней твоих оков, о Смерть.
Он ощущает огненное Сердце
Единое, что бьется в каждой твари,
Он чует Божьи солнечные длани,
Он зрит вселенский Дух в его труде;
Он в смутной Тьме хранит единство с Богом.
Он в силах воспринять всю боль вселенной,
Но не оставить путь свой лучезарный,
Гигантский, белый круг в покое Божьем.
Он в силах выпить море Всеблаженства,
Но помнить духа белое касанье,
Ту тишину, что грезит в Бесконечном».
Он рек: «И впрямь ты так сильно, о сердце,
Свободна, о душа? Вкусить ты в силах
Моих цветений придорожных сладость,
Но не оставить путь свой трудный к цели,
Соприкасаться с миром столь опасным
И все же не поддаться и не пасть?
Так докажи мне собственную силу,
Яви свободу от моих законов».
Но Савитри сказала: «Да, найду я
Средь шепчущих зеленых кущей Жизни
Мед удовольствий, но лишь вместе с ним
Иль для него — едина радость наша.
И коль я медлю, Время — наше с Богом,
И коль паду, его рука — в моей.
Все есть единый план, и каждый шаг
В нас раскрывает душу, близит к цели».
Смерть-бог ответил, Небыти презреньем:
«Так докажи богам свое всесилье,
Избрав земную радость! — для себя,
И все же от себя живи свободной,
Свободной от личин-покровов «я».
Я дам тебе все то, что пожелаешь,
Все краткие утехи мира смертных.
Лишь одному, главнейшему желанью,
Что все другие перевесит разом,
Претит Закон и твой насмешник Рок.
Мое решенье непреложно в летах,
И Сатьявану не бывать твоим».
Но отвечала темной Силе Савитри:
«Коль может Мрак смотреть на Правду прямо,
Взгляни мне в сердце и, познав кто я,
Дай мне, Смерть-бог, что можешь ты, что должен.
Мне нужен Сатьяван, и только он».
Повисла тишь, как если б рок смутился.
Как тот, кто свысока дает уступку,
Смерть-бог кивнул главой державной хладно:
«Тебе, хранимой от скорбей и смерти,
Я дам все то, что Сатьяван живой
Желал бы в сердце Савитри своей.
Дам полдней светлых и безбольных зорь,
Дщерей, с тобой умом и сердцем схожих,
Сынов-героев и покой медовый
Единства с мужем дорогим и верным.
И ты пожнешь в своем счастливом доме
Блаженство в окруженьи душ родных.
Любовь твоя сплотит сердцами многих.
Две сладости сойдутся в днях твоих:
Служенья нежного твоим любимым
И царствования в любви над ними, —
Совокупив, о Савитри, два счастья,
Два полюса блаженства обручив.
Вернись, дитя, к покинутой земле».
Но Савитри: «Дары твои претят мне.
Не цвесть земле, коль я вернусь одна».
И вновь Смерть-бог издал свой гневный вопль,
Как лев рычит вдогон ушедшей жертве:
«Что знаешь ты о жизни полноводной?
Коль умер смертный, так не сгинул мир!
Не думай быть несчастной до конца:
Стихает быстро боль в усталом сердце;
Иные гости входят в дом пустой.
Рисунком на полу, украсить праздник
На час прекрасный создана любовь,
И страннику извечного пути
Туман ее в объятья не дается,
Как пена волн — пловцу в морях бескрайних».
Но Савитри сказала богу темному:
«Верни мне Сатьявана, он мой царь.
Пусты твои тирады для меня,
Ведь я душой постигла в преходящем
Глубокой вечной истины явленье».
Смерть рек в ответ: «Вернись, проверь-ка душу!
И скоро в жизни на земле обильной
Найдешь других ты ладных, сильных, мудрых,
И, чуть забудешь ты, один из них
Мил станет сердцу твоему, что жаждет
Родного сердца у своей груди;
Ведь кто ж из смертных рад быть одиноким?
И растворится в прошлом Сатьяван,
И память прежняя тебя оставит
С любовью новой, с лаской чад твоих,
И скоро скажешь: «Да любила ль я?»
Да, это жизнь, вспоенная землею,
Поток извечный, что всегда изменчив».
Но Смерти грозному сказала Савитри:
«О мрачный, ироничный критик Бога,
Смеешься ты над тем, как ум и тело,
Блуждая, спотыкаясь, ищут то,
Что сердце обретает в час прозренья,
Что дух бессмертный осенит собой.
Мое же сердце и в беде возносит
Своей любовью избранного бога;
Идя за ним, я обратилась в пламя.
Не мы ль прониклись ширью одинокой,
Воссев на кручах пред очами Бога?
Зачем, о Смерть, со мной ты тщетно бьешься?
Мой разум неподвластен мысли мрачной,
Ему открыты таинства богов.
Ведь, наконец, я знаю вне сомнений,
Что в звездах вечный мой огонь горит,
А жизнь и смерть — лишь топливо его.
Жизнь лишь слепым путем к любви была:
Был на земле мой бой, победа — в небе;
Все явит смысл, отступят все пределы;
Сольются в долгожданном поцелуе,
Вуали сбросив пред огнем венчальным,
Извечные невеста и жених.
Ведь наших крыльев сломанные взлеты
Теперь приемлет небо, наконец.
На чёлне нашей жизни, что стремится
Сквозь зыбь Времен, их волны рассекая,
Не зря горел надежд сигнальный свет».
Она умолкла; беспредельный бог,
Как будто вдруг объят экстазом тайным,
В безмолвьи задрожал, как дышит смутно
Ширь океана в проблесках луны.
И, словно бы взметен внезапным ветром,
В том тусклом, смутном мире вкруг нее
Затрепетал, вуалью смятой, сумрак.
Так сталь речей Противники скрещали.
Вкруг духов тех в искрящемся тумане
Все глубже реял свет жемчужнокрылый,
Влекомый дальним Утром идеальным.
Рождаясь, мысль ее летела в дымке,
Блеща крылом в мерцаниях туманных,
Слова ее, горя как самоцветы,
Уловлены свеченьем чудо-мира,
Объяты радугой его оттенков,
Как эхо, плыли, замирая в далях.
Тонам и звукам нужно было стать
Тончайшей тканью, сотканной умом
Для одеяний чудо-измененья.
Тверда в безмолвной воле, шла она
В неясных травах призрачных равнин;
Вуаль видений зыбилась перед нею,
Одежда грез влачилась позади.
Но огнь ее всезрящей силы духа,
От сладости уйдя безрезультатной,
Вновь мысли звал от слов воссесть внутри
В глубинной зале храма медитаций.
Ведь истина души лишь там твердится:
Нетленная, речь жертвоприношенья,
Она бессмертно в очаге пылала,
Где для супругов царственных горит
Домашний страж — свидетельный огонь,
Что озаряет алтари богов.
Все ж все, как прежде, принужденно шли,
Но изменился тех миров порядок:
И бог и дух внимали воле смертной,
И позади она была их вожаком,
И впереди они повиновались ей.
Вперед брели они по зыбким тропам
В сопровожденьи сумеречной дымки.
Но все в смятеньи прочь теперь бежало,
Пугаясь чистоты ее души.
Небесной птицей, уносимой вдаль
На чудных самоцветных крыльях ветра,
Как искрометный сокровенный огнь,
Несомый духами в жемчужном гроте,
Душа ее плыла сквозь чары мглы.
Смерть-бог пред нею брел, а Сатьяван —
Пред мраком Смерти, тающей звездою.
Весы его судьбы качались свыше.
Конец Песни 3
Перевод с английского и примечания: Ритам (Дмитрий Мельгунов)
ОМ
***
Я выложил весь свой перевод эпоса Шри Ауробиндо «Савитри» и других его поэтических и прозаических произведений в открытый свободный доступ для всех вас. Пользуйтесь на здоровье и духовный расцвет! :)
Если вы хотите поблагодарить меня какой-либо суммой или поддержать дальнейшую работу по переводу на русский язык новых поэтических и прозаических произведений Шри Ауробиндо,
номер моей карты Сбербанка: 5469 5500 2444 1443
мой Яндекс.Кошелек: 410015517086415
https://money.yandex.ru/to/410015517086415
Мой емейл: savitri (сбк) inbox (тчк) ru
Света, Радости, Гармонии!
***
ПРИМЕЧАНИЯ
АшвапАти — в легенде о царевне Савитри из Махабхараты отец Савитри, правитель страны Мадра; на санскрите его имя букв. означает «Повелитель Коня». По словам Шри Ауробиндо, конь в древней ведической символике означает духовную энергию, аскезу, тапасью. Поэтому в символическом смысле А. является «Повелителем тапасьи, концентрированной энергии духовного устремления, помогающей нам взойти от смертного к бессмертным планам бытия». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм А. как воплощения «Всемудрого, который ведет невежественный мир» (I. 3, с. 22), как первопроходца и водителя духовной эволюции человечества, олицетворяющего устремление человечества к своему Божественному Истоку.
Несознание (Несознательное, Бессознательное) — термин интегрального мировоззрения Шри Ауробиндо:
Высочайшее Бесконечное, будучи ничем не связанным, может в ходе своей космической манифестации проявлять в Себе, в Своем беспредельном сознании в качестве одной из его бесчисленных возможностей нечто, казалось бы, противоречащее ему самому, — то, что несет в себе Мрак, Бессознательность, Инертность, Бесчувственность, Дисгармонию и Разложение. Именно в таком проявлении мы видим основу материального мира, называя его, как принято говорить сейчас, Бессознательным, — это Океан Несознания Ригведы, в который погрузился Единый и из которого Он проявился в форме этой вселенной; еще его называют Небытием, Асат. … Однако даже в самом Несознании и за всеми извращениями Неведения скрыто присутствует и действует Божественное Сознание, чтобы все больше и больше проявлять себя и в конце концов сбросить свои обманчивые покровы. Поэтому и говорится, что мир призван выразить Божественное.
Письма о Йоге, с. 9 (SABCL, 22)
Несознательное представляет собой как бы обратное, перевернутое отражение высшего Сверхсознания и обладает таким же абсолютным бытием и самопроизвольным действием, но это бытие погружено в состояние глубокого самопоглощенного транса, в бездну собственной бесконечности.
Жизнь Божественная, с. 550 (SABCL, 18)
Савитри (ударение на первое «а») — в индийской духовной традиции воплощение стихотворного размера гаятри, дочь бога Солнца Сурьи, жена верховного Творца Брахмы — то есть его творческая Сила-Шакти; в легенде из Махабхараты дочь царя Ашвапати, возлюбленная и затем жена царевича Сатьявана. По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — это «Божественное Слово, дочь Солнца, богиня верховной Истины, которая нисходит и рождается во имя спасения мира». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как воплощения Божественной Матери, пришедшей освободить душу мира от власти смерти и неведения.
СатьявАн — в легенде о Савитри из Махабхараты сын царя Дьюматсены, возлюбленный и затем муж царевны Савитри; на санскрите его имя буквально означает «несущий в себе истину, приверженный истине, стремящийся к истине; правдивый, выражающий истину». По словам Шри Ауробиндо, в символическом смысле С. — «это душа, несущая в себе божественную истину бытия, но низошедшая во власть смерти и неведения». В «Савитри» Шри Ауробиндо раскрывается символизм С. как души мира, которой в единстве с Присутствием и Силой Божественной Матери, олицетворяемой Савитри, предстоит утвердить в мире жизнь божественную.
Сверхсознание — уровни Сознания выше уровня обычного человеческого разума. Шри Ауробиндо описывает 4 уровня Сверхсознательного Разума: Возвышенный Разум (Higher Mind), Озаренный Разум (Illumined Mind), Интуиция (Intuition), Верховный Разум (Overmind). Выше даже наивысших уровней Сверхсознательного Разума находится радикально отличный от Разума уровень Сознания-Истины, который Шри Ауробиндо назвал Сверхразумом (Supermind) или Супраментальным Сознанием, Божественным Гнозисом. Выше Сверхразума пребывают тройственные сферы высочайшего Божественного Бытия-Сознания-Блаженства (Сат-Чит-Ананда) — наивысшие уровни Проявления. Выше них — Непроявленный Абсолют. Человек в своем нынешнем состоянии представляет собой промежуточный этап перехода сознания, воплощенного в Материи, из низшего Несознания Материи к высочайшим уровням Сверхразума и Сат-Чит-Ананды. Поэтому неизбежным движением эволюции сознания в Материи является постепенное раскрытие человека все более высоким уровням Сверхсознания и их проявление через человека в Материи, которое постепенно трансформирует весь этот мир Материи в мир Божественного Бытия-Сознания-Блаженства-Истины.
Сверхразум (Супраментальное Сознание, Сознание-Истина, Гнозис) — термин, введенный Шри Ауробиндо: сфера всеобъемлющего и всемогущего Супраментального сознания, т. е. Сознания-Истины, превосходящего даже наивысшие уровни ментального сознания. «Сверхразум есть Сознание-Истина, в котором Божественная Реальность проявляется во всей своей полноте, свободная от средств и орудий Неведения; абсолютная истина приобретает динамический характер совершенной и самосущей активности бытия». (Шри Ауробиндо. 20:266)
* * *
Другие Песни и фрагменты эпоса «Савитри», а также другие поэтические произведения Шри Ауробиндо в моем переводе читайте у меня на сайте:
www.savitri.su
Там же можно приобрести мои уже изданные переводы поэзии Шри Ауробиндо.
Часть I «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=24#24
Часть II «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=26#26
Часть III «Савитри» также читайте у меня на странице стихи.ру:
http://www.stihi.ru/avtor/ritam1&book=27#27
Мой фотопоэтический сайт:
www.ritam-art.com
Полный текст эпоса на английском, а также другие труды Шри Ауробиндо в подлиннике можно загрузить на сайте Ашрама Шри Ауробиндо:
www.sriaurobindoashram.org
Иллюстрация автора перевода.