В тексте возможны пропуски букв после микроинсульта
ещё есть некоторая рассеянность.
Если таковые имеются просьба подсказать где исправлю.
Ну ничего общего с Гоэмоном. Сон на 16-11-2017 г.
Снились похитители завтрашнего времени по сути дела эдакие бесноватые богачи и ими ведомые наёмники.
Которые даже всю воду готовы были отравить что бы на продаже очистительных фильтров увеличить своё богатство.
Ну ничего общего с японскими похитителями завтрашнего дня.
Те кто знает японскую фантастику все помнят всемирно известного Гоэмона инопланетянина весёлого и верного друга.
А наши в моём сне были прямо как из жизни предельно меркантильные ухватившиеся за власть насмерть обеими руками.
Не стану подробно описывать сон он слишком похож на правду лучше выложу страничку из всемирно популярного рассказа о Гоэмоне книга надо сказать моей мамой в былом очень любимая.
С персонажами моего сна и у Гоэмона ничего общего те что мне приснились создатели долгового рабства жалкие хапки.
Как большевики их называли гниды и кровопийцы, а Гоэмон это совсем иное.
К стати мама в моём чёрно белом сне тоже присутствовала в качества наблюдателя и с ней Мусин Булат в прошлом красный следопыт и несколько его одноклассников.
Они ждали на страшный суд нынешних похитителей завтрашнего времени что бы доставить их в гиену огненную без суда и следствия.По приказу небес.
Сакё Комацу
Похитители завтрашнего дня
Явление Гоэмона
Совсем не обязательно пережить нечто из ряда вон выходящее, чтобы понять, как бессмысленна наша жизнь.
Думаете, прозрение наступает только в старости? Только у людей, страдающих хроническими запорами и зачитывающихся глубокомысленными философскими книгами? Ничего подобного! Если человек ни с того ни с сего вдруг разругается с девушкой, которую любит вот уже три года, как это случилось со мной, тут-то он и прозревает.
И вообще толчком, помогающим понять бессмысленность нашей жизни, могут послужить самые различные случаи. Например, за полчаса игры в маджонк проиграешь месячное жалованье, начальник устроит тебе головомойку, или недавно поступившая на работу хорошенькая сослуживица совершит прогулку с сыночком директора-распорядителя (учтите, на спортивной машине!), или жена третий раз забеременеет (врачи предсказывают двойню…), да мало ли что еще… Короче говоря, казалось бы, незначительный случай вдруг открывает нам самую величайшую и вечную из истин: жизнь абсолютно и совершенно бессмысленна!
Жалованье маленькое, в трамваях вечная давка, начальник — брюзга хуже любой выжившей из ума старухи, сослуживцы — лизоблюды и подхалимы, отбивные в столовой — тоньше папиросной бумаги, цены — бешеные, политики — лгуны, женщины — идиотки, мужчины — ослы, массовая информация — бред сумасшедшего, налоговое ведомство — пиявка.
Что? По-вашему, не так? А по-моему, как раз так!
В такие минуты кишмя кишащая людьми и машинами огромная столица начинает казаться мне вонючей клоакой, и я подумываю: хорошо бы утопить Токио со всеми домами и улицами в моем собственном плевке… А еще лучше, превратившись в Годзиру или какое-нибудь другое чудище, сковырнуть лапой Токийскую башню, раздавить громаду здания «Маруноути», расшвырять эстакады скоростной железной дороги… Да чего нам мелочиться — жахнуть бы с размаху по старушке Земле, пускай катится в тартарары, за пределы Вселенной!.. Когда я прихожу в такое настроение…
Минуточку… А вы как поступаете в подобных случаях? Напиваетесь? Заходите подряд во все кабачки и пельменные? Или оскверняете дверь полицейского участка?..
А я… — даже признаться стыдно, очень уж бедная у меня фантазия! — Я… взбираюсь на какое-нибудь высокое место и любуюсь пейзажем.
Есть пословица: «Высоту любят дурак и дым»…
===========================================
Когда человек мечтает превратиться в Годзиру, очевидно, это признак глупости или, во всяком случае, стремительное приближение к этому состоянию. Впрочем, не такой уж я дурак.
С высоты, как говорится, виднее. Смотришь с высоты на огромную столицу и понимаешь, до чего же самодовольны, ограниченны, смешны и безмозглы люди, особенно японцы…
Действительно, разве бестолковая планировка и страшная перенаселенность больших японских городов — не плод больного мозга? Достаточно взглянуть на запутанный лабиринт токийских улиц, и сразу становится ясно: тут трудились душевнобольные рабочие под руководством маньяков-инженеров. Гори она ясно, наша дорогая столица!
Мне ее совсем не жалко… Сладкое все же чувство, а? Полная раскрепощенность души… Смотришь вот так с высоты и думаешь: поцапался с Кисако — так зовут мою возлюбленную, — ну и что? Велика важность! Тут судьбы столицы решаются, а может, и всей Японии, так уж до ссоры ли мне…
Но вернемся к делу.
Итак, я решил залезть куда-нибудь повыше, чтобы успокоиться после ссоры с Кисако. Но я не собирался подниматься на Токийскую башню или на крышу отеля Отани, ни в коем случае! Чего я там не видел? Сколько раз околачивался — всегда полно народу… Нет, прочь из Токио!
И, хоть это было чувствительно для моего кармана, я нанял такси и рванул в Йокогаму. Поднимусь, думаю, на какой-нибудь прибрежный холм или на плато Санъо, поброжу в одиночестве, полюбуюсь видом города и порта.
И вот в Йокогаме, на холме, откуда открывался изумительный вид на порт, я и встретил его.
— Здрас-с-сте! — вдруг сказал кто-то за моей спиной. — Какая есть… иметься… существовать… погода?.. Ты японец, хозяин?
Даже передать не могу, как я удивился. Вечерело. На холме не было никого, ни одной парочки, и вдруг откуда-то из-за дерева прозвучал голос. А уж до чего чудной японский язык!
Пожалуй, только ненормальный мог всадить в одно предложение три синонимических глагола подряд, да еще там, где ни один из них не был нужен. Разумеется, я тут же невольно обернулся, и у меня отвалилась челюсть.
Ну и чучело!
Под деревом, скрестив ноги, величественно восседал какой-то коротышка, крепенький, кругленький, как репка. Лицо широкое, лоснящееся — ни дать ни взять лепешка, густо намазанная маслом! — рот от уха до уха, под носом реденькие усики, очки в серебряной оправе, а глаза… Сроду не видывал таких глаз! Правый смотрит вверх, левый — вниз. Редчайший случай двойного косоглазия… Да и одежда…
Выцветшая визитка, на голове — давным-давно вышедший из моды котелок… Это еще куда ни шло, но в сочетании с японскими шароварами и гэта весь наряд как нельзя лучше подошел бы для огородного пугала. Дополняли картину болтавшийся сзади зонтик, прикрепленный скрещивающимся на груди поясом — такие пояса обычно служат для ношения младенцев на спине, — и авоська, из которой торчала какая-то черная квадратная шкатулка.
Я так и остался с разинутым ртом, пораженный его необычным лицом и более чем оригинальным нарядом.
— Вы бы… того… этого… подышали хоть чуточку, а? — сказал он скрипучим голосом. — Ты разумеешь или не разумеешь? Ты японец, хозяин?
Ну, думаю, нищий, сейчас клянчить начнет, или бродяжка, или — того хуже — слабоумный… Кто его знает, что он надумал?.. Надо мне поскорее убраться отсюда, пока не влип в какую-нибудь гнусную историю. Но я почему-то оцепенел, ноги не слушались.
— Почему стоишь, слова не вымолвишь? — продолжал он на своем странном японском языке. — Судя по всему, ты, видать, глухонемой? Или умом слабый?.. Ты японец, хозяин?
— Д-да… — пробормотал я хрипло, — японец.
Правда, я не изучал свою родословную, но вроде бы японец.
— И-их, какой я быть, находиться, существовать счастливый! — Он пришел в совершеннейший восторг, глаза его запрыгали вверх-вниз, вверх-вниз. — Успокоил ты мое сердце! Айда за мной!
— Простите, это куда же — за вами?
— Куда, куда… — он торжествующе улыбнулся. — К тебе, в твой дом.
— Ко мне?! — У меня чуть не отнялись ноги. — Но… простите… вы… это… Может, вы мне дядей приходитесь или еще кем-нибудь?
— Не болтай глупостей! Не был и не бывать твоим дядей. Миленький мой, мы с тобой совсем, совсем чужие…
— Зачем же тогда идти ко мне домой? — Я заговорил быстро-быстро: — У меня, знаете, квартирка крохотная — комната да кухня, теснота, беспорядок, постель не убрана, пол не подметен…
— Ибо, — торжественно сказал он, не обращая ни малейшего внимания на мои слова, — ибо мы есть турист! Иностранный турист! А в путеводителе для туристов прописано, черным по белому начертано, что все японцы сверх добрые, особо к гостям иностранным. Сказано, попав в Японию, просись на ночлег к первому встречному японцу. У нас это именуется, называется народная гостиница. Каждый японец рад делать народную гостиницу для чужеземного гостя.
— Постойте, подождите! — Я совсем растерялся. — Да, конечно, гостеприимство… Есть у нас, у японцев, такая слабость, но… Ничего я не могу понять, вы ерунду какую-то болтаете…
— Да ладно, ладно, не стесняйся! — Он ободряюще улыбнулся. — Эй, хозяин, живо, пожалуйте за мной!
Огородное пугало повернулось и зашагало вперед. Я поплелся за ним, словно привязанный невидимой нитью.
Да, за границей издают такие путеводители… Гнусные книжонки! Самая настоящая развесистая клюква! И куда только смотрит наше Министерство иностранных дел?! В последнее время, правда, спохватились: как это можно, в заграничных школьных учебниках пишут о Японии всякую чушь!
Даже апробированные учебники, выпускаемые в Европе и Америке, дают совершенно превратное представление о нашей стране. Там написано, например, что в Японии до сих пор существуют рикши и самураи, которые носят прическу тенмагэ и делают себе харакири.
А уж про какой-то паршивый путеводитель и говорить нечего! Одному богу известно, что там понаписали… Но почему я должен это расхлебывать?!
Теперь этот оборотень, это чучело поселится в моей комнате.
Р С. Далее следовало такое перед чем меркнет любая известная мне фантастическая литература других стран-потому что их фантастика объединена с юмором..........
Помнится одна японка из миротворческой миссии Кая сан пыталась делать интервью сравнения искала что то общее между романом Петра -"Инок" и Похитителями завтрашнего дня и их Гоэмоном .
Я сначала не понял у Петра нет нет где можно от души посмеяться книга наполнена тихой грустью и предельной честностью .
А потом до меня дошло и у Петра и у Сакё Комацу нет ярко выраженного зла того самого зла на котором строятся все фильмы современного Россиянствующего телевидения.
Именно поэтому обе данные книги являются мировой жемчужиной непревзойдённой вершиной.
Вчера перечитывал Петра Храмова и удивлялся почти на каждой странице бессмертное крылатое выражение.
у Сакё Комацу тоже таких выражений не мало начиная с первой страницы то что он пишет о своём городе подошло бы и к нашей Уфе видимо у нас много общего.