Как посмеет весна без тебя начаться?
Догорает ладья, и сгорает вечность.
Лишь Хельхейм остается ладье причалом.
Я кричала, как птица, но крик не лечит.
Не вчера ли сидела у колыбели
И качала дитя, что мне солнца ярче?
А туман, застилающий месяц белый,
Словно знал, что к концу приведет незрячий.
Я все девять миров исходила, сын мой.
Я сгорала в огне, задыхалась в море,
Каждый камень и каждый росток озимый
Повязала трехклятвенным уговором.
Страх был выточен в камне, из глины слеплен,
Но однако же я продолжала верить.
Бальдр, сын мой, ужели и я ослепла,
Раз тебя не смогла защитить от смерти?
Но, смирившись отдать тебя, тоном грозным,
Хель велела рыдать о тебе, о сын мой.
И все девять миров проливали слезы,
Но вернуть тебя им не хватило силы.
И завыла пурга, задрожали горы,
И в бессилии стал всемогущий Один.
И металась душа его – черный ворон,
И поток благоденствия обезводел.
И тоскливо, и зябко в дворцах небесных.
Чарка чудится горькой, вода - солёной.
Но пою я, и ты мою слышишь песню,
Даже пусть на века от меня схоронен.
И все тише пурга, и Асгард во скорби
Замолкает под белым покровом века.
И когда-то неведомо и нескоро
Ты восстанешь из пепла, как жизнь из снега.
Бальдр, сын мой, пока не погасло солнце,
И пока зажигаются в небе звёзды,
И пока материнское сердце бьётся,
Я до смерти
хранить твои
стану
вёсны.