Струйки холодного ливня бешено сбегали по окну больничной палаты. Дождь будто хотел ворваться и смыть всю картину происходящего. Глазам было больно смотреть, дыхание прерывалось, всё непослушное тело представляло собой одну большую ноющую рану, которая убивала беспощадно, обрушиваясь всё сильнее и сильнее, растаптывая изнутри, ковыряла и убивала.
Он слышал ещё, как барабанит и ухает дождь, на миг почувствовалась благодатная свежесть, силился открыть глаза, как вдруг их ослепило яркое солнце. Оно залило всю комнату, жгло, и от этого было ещё больнее. Потом свет стал легче, немного рассеялся и стал обволакивать, укутывать собой. И в этой дымке он увидел родное нежное лицо ребёнка, он улыбался и играл в рожок тихую мелодию. Потом малыш присел на край кушетки и негромко стал читать ветхую старинную книгу, лицо его было спокойным и чистым. В этот момент очень близко подошла женщина и стала гладить пациента по голове, приговаривая быстрые слова и громко всхлипывая.Так продолжалось некоторое время, затем мальчик закрыл книгу и столь же исчез, как и появился. Солнце стало ярче, оно жгло, до углей, до пепла, было невыносимо терпеть. Но потом вдруг стало легко, солнце постепенно ушло, убрав свои лучи-стрелы. Всё вокруг посерело, и на тысячи дней и ночей дождь вступил в свои права, затопил всё вокруг, превращая свет в мрак, путь в грязь, жизнь в гниль. Исчезли все тона, оттенки, полуоттенки. Страшная серая масса наполнила твое сознание и душу, вползла крючковатым червяком и медленно пожирала изнутри, обманом, вдолг, даруя неповторимую расслабленность и радость. Пакостница обещала тебе стать всемогущим и управлять Вселенной, когда тебе понравилось «забыться» и миллионы солнц взорвались в твоей голове, сжигая твоё сознание. Губительная сила захватывала тебя день за днем. Без этого скучно было жить: не так училось, не так работалось, не так жилось.А потом и совсем кроме «дури» ничего не интересовало. Ты стал рабом, а хотел быть свободным. За кредит «радости и упоения», который ты взял, пришлось отдать собственную едва начавшуюся жизнь.
Дождь продолжал лить, он будто сыпался с неба, такого обещанного когда-то, но потерянного безвозвратно. Деревья, забор, калитки, постройки от такого уныния смотрелись безжизненными, покосившимися. Давно уже не пели птицы, казалось, что они даже изредка не кружили над городом. Около ограды стояли мужчина и женщина, держась друг за друга. Их головы были опущены, лишь иногда они поднимали воспаленные глаза, чтобы в который раз посмотреть на портрет улыбающегося, ещё здорового парня. Они не хотели уходить, боялись собственного дома, своих родных стен, вырастивших их сына. В памяти то у одного, то у другого возникал он ребёнком: вот принес со двора лягушку, вот учился плавать, вот пошёл в первый класс, вот катался на велосипеде. Всё одним махом было потеряно! Растоптанно! Распластанно! В первую очередь потеряна жизнь этих родителей! Сберечь свою жизнь от грязи - сберечь родных и близких.
Трагедию этой семьи, моих соседей по подъезду, я услышала вовсе не случайно. Слишком громкой была музыка ангела, не сумевшего спасти человека.