Ночь передёрнула затвор
и грохнулась лицом в подушки.
В наследство мне достался стол
в чернильных пятнах, стул тщедушный,
из бронзы лампа с колпаком
зелёным, будто с того света,
где заседает исполком,
признанья обложив запретом.
Но – нет тебя, и я грущу…
Сонетами проставлю вето
на тыльной стороне брошюр,
где говорится, что за это
к чертям собачьим отведут,
и скормят тень мою камину…
Им из меня не выбить дурь:
звал и зову тебя Богиней!
И счёты не свожу с судьбой.
Грусть – волшебство с девичьим ликом.
Я вызываю образ твой
пером, с его гусиным кликом…