Пробегают тени сквозь переулок,
Где соседи уводят собак с прогулок.
Отъезжает трамвай, пахнет тёплой мукой из лавок,
Засыпает мой город в высоковольтных лаврах,
Вечереет река; открывается свод над ней
Тёмно-красный от городских огней.
А на сердце такое – как лампочка в коридоре,
Будто ждало нас, но миновало горе,
Будто кто-то вот-вот похлопает по плечу,
И покажется: я лечу
В утешительных сумерках, в общем заветном лимбе,
Где ещё не воскресли те, кого мы любили,
Но уже не потеряны их часы и альбомы,
Это к ним летим мы, медленны и неуклонны.
Что за гром над рекой, что за свет в пустоте великой?
Это к нам возвращаются наши собаки, книги,
Сияют над головой.
Подумаешь об Эвридике
И до вечера сам не свой.
Это голос её кричит из закатной меди:
«Всё идёт в направленьи любви и смерти,
И пока ты шаришь ключи в подъезде
Ты летишь, о, ты не стоишь на месте».
…Уплывают ивы, ветками загребая,
А за ними - линия голубая.
Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ну и вечер.
Ангел мой, мне даже поклясться нечем.
Разве тем, что давно не имеет веса,
Что, казалось, больше не увидишь и не вспомянешь,
А оно воскресло
Прежде других вещей.
Ты прекраснее, чем бабочка породы ванесса,
Чем снежинка бумажная в день бесснежный,
Чем фонарь, загорающийся над головою,
Чем слово «меридиан».