***
Крадутся сумрачные сны
В мою раздробленную память,
И я из них единый мир
Стремлюсь беспомощно составить.
Но разум будто замутнён,
Покрыт тяжёлым слоем пыли,
И грёзы отделять от были
Мне всё труднее с каждым днём.
Атлантида
В глубинах вод таится свет
Волной раздробленного солнца,
Скрывая зыбкий силуэт
Иных миров, подобно кольцам,
На Божию надетых длань.
И в них, сквозь временну;ю ткань,
Сквозь поволоку безглаголья,
Струится мощь былых эпох,
Отныне наделённых ролью
Мечтательный тревожить дух
И серебристой тонкой нитью
Прошить в истории Земли
Канву стремительных событий.
Клеопатра. Предчувствие
Звёздная пыль золотым порошком
Сыплется к лапам вальяжного Сфинкса.
Тёплая ночь закипает огнём,
Свет расплескался в покоях царицы.
Собраны в сложный высокий убор
Локонов иссиня-чёрные волны,
И головы томно-властный наклон
Выдать не может души беспокойной.
Очи очерчены тушью, и в них
В кольца свернулись пустынные змеи.
Накрепко связаны сети интриг,
Пряча грядущее в зыбкие тени.
Грёзы мятежной идут чередой:
В крике последнем застывший Антоний...
Август... Триумф под имперским орлом...
Бледные руки в предсмертном изломе...
...Как от пчелы отмахнётся платком,
Флёр рокового виденья сдувая.
Тёплая ночь закипает огнём,
Сладостной негой лицо озаряя.
Саломея
Скользнула на пол кисея,
Явив плечей точёных мрамор.
Царю казалось: фимиамом
Овеяна её краса.
Расшитый золотом подол
Волной сверкающей вздымался,
И царь всё больше опьянялся
Ей, точно чашею хмельной.
Звон драгоценных обручей
По залу тихо рассыпался,
И, зачарован дивным танцем,
Царь подозвал её к себе.
"Что хочешь? Щедро одарю!" –
Шептал, её любуясь станом...
"Всего лишь малость – Иоанна
Усекновенную главу".
Последний день Помпеи
И разразился гром
Над городской громадой,
И пепла пеленой
Покрылись небеса.
Приобретая цвет
Калёного металла,
Бурлящую толпу
Укутывала мгла.
И сквозь прозрачный крик
Оглохшие Помпеи
Глотали едкий дым
Оплавленной земли,
Биением сердец
Отсчитывая время
И сразу всем богам
Превознося мольбы...
Над гулкой тишиной
Гудел солёный ветер,
И плач его летел
Средь каменных руин.
Немая красота
Рассыпалась в столетья
Жемчужной чередой,
Сорвавшейся с груди.
***
Пустые поезда
Уносятся во тьму.
Пропитано свинцом
Предгрозовое небо.
Ты гасишь сапогом
Истлевшую звезду
И силишься унять
В руках озябших тремор.
Свет фонаря застыл
В расширенных зрачках,
Которые черны,
Как окна ветхих зданий.
Закована в броню
Угрюмая душа.
И, точно градом пуль,
Прострелена ветрами.
Глухая тишина
Окутала перрон,
И волнами в виски
Вливается тоска.
Пустые поезда
Уносятся во тьму.
И всё предрешено.
И нет пути назад.
Старый дом. Память
Дом меня привечал подмигнувшей неоновой лампой
И шагов гулким эхом, взлетевшим по лестнице вверх.
Над дверьми с номерами заваленных бомбоубежищ
Облупившейся краской по стенам щетинился век.
Через мутные стёкла пролётов свет липким туманом
Разливался по пыльным площадкам немых этажей.
Только память стальным послевкусьем меня опьяняла
И гнала по ступеням в объятья своих миражей.
Проржавевший замок чердака от удара поддался,
И нога осторожно ступила на крыши откос.
_____
От былого пейзажа давно ничего не осталось.
Да и здание ветхое это готовят под снос.
Известный музыкант в метро.
Джошуа Белл
Когда смычок касается струны
Испуганно-отрывисто и резко,
Чтоб лишний раз проверить инструмент,
(Который, как известно, только средство
Для выраженья мировых идей),
Никем, увы, не узнанный маэстро
Себя теряет в тысяче людей,
Развоплощаясь в безупречный звук,
Согласный стуку обуви, мечтаньям
(В себя вобрав прохожих голоса),
И даже! – еле слышному дыханью
Тех, кто не глядя бросил два гроша,
Что, в общем, редкость.
Музыкант творил.
И зрителем его был целый мир,
Плативший ровно столько за концерты,
Чтоб лопнувшие струны заменил.
Артист
Те, кто падают ниц,
не увидев твоей души,
не нарушат во веки
покоя её границ.
Среди них так много
знакомых лиц,
что боишься остаться один
за чертой кулис,
походящих тяжестью
на полуприкрытые веки.
Под разлётом ресниц
обитает бездна бездомных птиц.
И до дрожи –
что ноль среди единиц.
Для кого-то светило,
кому-то небыль,
а кому и вовсе –
вырвать бы из глазниц,
да метаться, как говорится,
поздно.
Обнажённое сердце
под вечер наполнят звёзды,
и лучи их в тебя вонзятся
десятком спиц.
***
Слушай меня. Пожалуйста, слушай.
Как дышу, как молчу, как скрипит по бумаге перо.
Как под ним в исступлении корчится новое слово,
Задыхаясь в попытке покинуть двухмерную плоть,
Криком вырваться в мир, захлебнуться тяжёлым аккордом,
И волной звуковой раздробиться в припеве на рифф...
___
В безвоздушном пространстве рождается новое слово,
И агония строк превращается в мой черновик.
Свет и тьма
Мир также тёмен, как и ты,
Агонизирующий светоч,
В чаду прокуренной ночи
Вкусивший яд противоречий!
Но я с тобою заодно,
Как во вселенской круговерти
Равны по модулю и, всё ж,
Неразделимы жизнь со смертью.
Что ты находишь в зеркалах?
Какое видишь отраженье?
Лицо своё ли, или прах
Тобою прожитых мгновений?
Тождественна лицу душа,
Иль ты подобен Дориану,
Чьи безупречные черты –
Лишь воплощение обмана?
Весь мир – вертеп! В его больном
Угаре истина способна
Ужалить аспидом. И тех,
Кто согревал её любовно,
Вернуть к истокам бытия,
В уме, заволочённом тьмою,
Отметив, что и ложь права,
Не назовись она собою.
Прости, я вовсе не стремлюсь
В тебе разгорячить сомненье!
Глуши сознание вином,
Забудься в ярких сновиденьях,
Ищи диковинных услад –
В свету пронзительнее тени...
Но я с тобою заодно,
И верю – в этом утешенье.
О любви
Мы, рождённые в сердце погибшей звезды
Сгустки склеенной наспех космической пыли,
Дегустируем страх, и кошмарные сны
Расщепляем на атомы призрачной были.
Искорёженный страстью орнамент клейма
Тонкой вязью впечатался в нежную душу,
И фантомная боль от потери ребра,
Щекоча, грудь Адамову колет и душит.
И пронзительный смех раздаётся в ночи:
"Хочешь, я расскажу тебе самую страшную сказку?"
И слова, точно брызги карминовой краски,
Замарают бумаги немые листы.
Арагорн
Рука скользнула на эфес
И обняла его над гардой.
И свет распахнутых небес
Застыл в пронзительности взгляда.
Из пепла сумрачных эпох
Воскресли древние заветы,
И прошлое отозвалось,
Звенящим голосом воспето.
Чей путь отмечен серебром
Во тьме, раскинутой над миром,
Под стать найдёт венец и трон,
Своё увековечив имя.
___
Блестит начищенный клинок,
Веками трепетно хранимый.
Как в зеркало глядишь, и в нём
Отнюдь не видишь пилигрима.
Красавица о чудовище
Иллюстрациям Габриэля Пачеко
Остры, как иглы, своды
Огромного дворца,
А в розах скрыта память
Тернового венца.
И в клятвенном молчании
Через любую боль
Судьбы своей отчаянье
Проносит мой король.
В его незримом взгляде –
Пронзительность стрелы,
И жертв её нечаянных
Угасшие миры.
___
Его душа в моих руках
Пылающим цветком
Дрожит, вот-вот рассыплется.
Мне страшно, что – потом?
***
Комиксам "Из жизни драконов и Принцесс"
Я строю замок на песке,
Как в детстве,
И представляю, будто я –
Принцесса.
Надёжна крепость, высока
Башня,
И стережёт меня дракон
Страшный.
Сразиться с ним ни у кого
Не хватит духа!
Но он урчит, когда чешу
За ухом.
И полнятся его глаза
Светом.
Я строю замок на песке.
Лето.
Мальвина и Пьеро
Я снова покрашусь в синий,
Мой бледный и грустный Пьеро.
Вас снова затянет трясина,
Вы снова пойдёте на дно.
Вы снова достанете лютню,
Заладите нудный мотив,
И, чтобы вы только заткнулись,
Вам бросят пяток золотых.
Своим упиваясь несчастьем,
Угрюмый, свернёте в кабак,
И бармен (железные нервы!)
Вам колой испортит коньяк.
Вы будете липнуть пиявкой
И лезть целоваться взасос...
О боги! Какая же гадость.
Я Вас ненавижу до слёз.
Поджались испуганно губы,
В бессильи закрылись глаза.
"Не красьтесь, пожалуйста, в синий,
Синьора моя, никогда".
Девочка-змея
Девочка-змея облизывает губы
Кончиком раздвоенного языка.
Говорит: "Пойдём! Вот ключи от Рая!
Я их одолжила у Петра".
Девочка-змея, бледная, как призрак,
Вытянулась, словно тетива.
Говорит: "Смотри! Жизнь проходит быстро.
Всё, что мне осталось – для тебя".
Девочка-змея вертит в тонких пальцах
Веточку запретного плода.
Шепчет: "От меня нечему остаться –
Только ядовитая мечта".
Девочка-змея сбрасывает платье,
А под ним белеет хрупкий силуэт.
Девочке-змее незачем бояться –
Ей уже не важно, будет ли рассвет.
***
Обрывки бредней
Температурных:
На стеклах иней,
Под кожей дрожь.
Коснешься пальцем –
И скрип застынет,
А миг исчезнет
И не вернешь.
Запутать мысли,
Запутать сердце.
Как кошка, в узел
Скатать клубок.
Ты пишешь резко.
Ты пишешь скерцо.
А ты попробуй –
Из раны нож.
Обрывки бредней
Температурных
Мне разрывают
Стихами мозг.
Я знаю – плохо.
Сказал бы лучше,
Как увернуться
От этих розг.
Уроборос
В твоих глазах, где темноту
Сменяют сполохи огня,
Я нахожу черту миров,
Где мудрость древняя жива.
Но ты замкнёшь уроборос,
И в томной власти нежных рук
Найдёт ответ немой вопрос,
Восьмёркой изогнувший круг.
Ты мне предложишь сладкий яд,
Хмельнее терпкого вина.
С невольным трепетом в руках
Я выпью зелие до дна.
И гулом отзовётся слог
Твоих речей над тишиной,
В которой зарыдает Бог,
Нарушив вековой покой.
И кровь, пульсируя в висках,
Расторгнет мыслей стройный ход,
Отринув первозданный страх
Пред избавленьем от оков.
И вечный бастион падёт,
В тот миг, когда увижу я,
Как темноту в твоих глазах
Сменяют сполохи огня.
Чёрный агат. Зарисовка
Закован в серебро агат,
Черней зрачков холодных глаз,
И сладко верится словам,
Вплетённым в арабески фраз,
Застывших кровью на губах,
Сорвавших нервный поцелуй
В дверном проёме анфилад
Знакомых комнат налету.
***
Раскалённые у;гли
Обжигают ступни;,
Только поступь твоя
Легка.
Оплавляется воздух,
И в дымную высь
С тихим треском летит
Звезда.
Но тебе всё едино –
Огонь и зола,
И туман, и колючий
Дым.
У тебя за манжетами
По два туза,
И я вряд ли уйду
Живым.
Так открой же врата
Во обитель твою,
Предложи неземную
Снедь,
Усыпи, чтобы я
Не увидел нож
И не верил, что ты –
Смерть.
Зимняя колыбельная
По углам пауки
Прячутся,
Сеть плетут, ловят сетью
Призраков,
Что плывут по домам
Заспанным,
Притворяясь завесой
Пыльною.
В плед пуховый по уши
Кутайся,
Постелив на кровать
Простыни.
Страшно станет – молись
Господу,
Да не слушай чужих
Россказней.
Отогреешь окно
Дыханием –
Там, за коркой морозной
Инея,
Пыль периной укрыта
Снежною
А над ней – небеса
Синие.
Сон
Мне снился сон ужасный и чудесный,
Что я кормлю из рук огромных рыб.
И их глаза похожи на планеты,
Что отражают пламя звёзд иных.
Спокойны были рыбы и печальны,
Но в их печали было торжество.
И немота их, как Чакона Баха,
В душе, как в море, находила дно.
Вскочив средь ночи, я в поту холодном
Почувствовала – правда снилась мне:
В тех рыбах – оправдание Вселенной.
И их отныне нету на Земле.
***
Разомкнут небосвод,
и из его души
в распахнутый зрачок
стремится бездна звёзд.
Захватывает дух
в объятья тишины
космический простор,
вставая в полный рост
над крышами домов
продрогших городков,
потерянных в пыли,
смешавшейся со снегом,
как бабочки иглой
приколотых к Земле,
навстречу пустоте
летящей во Вселенной.
Икар
Здесь совсем не высоко
Падать –
Здесь до дна лишь высота
Роста.
Дай мне крылья – полечу
Рядом,
А Икаром назовёшь
После.
Если в солнечных лучах
Ярких
Я сожгу свои дотла
Перья,
Я тебя не обвиню,
Правда,
И от слов не отступлюсь,
Верь мне.
___
Разбуди меня на миг
Позже,
Разбуди меня хлопком
Двери.
Мне не место в небесах,
Помнишь?
Я опять тебе пишу
Бредни.
Сад
Хочешь, я покажу тебе свой
ботанический сад?
Там сирени, ромашки и сотни
заморских цветов.
Там сквозь своды теплиц не проникнет
ни холод, ни страх,
А за пением птиц не расслышишь
язвительных слов.
Можешь там оставаться и долго
бродить по ночам,
Глядя в звёздное небо, мечтая
о дальних мирах...
Но не рви для букетов,
напрасно цветы не ломай,
Ведь они умирают, любимый,
в твоих же руках.
Май. Ночь
Свеча в закоптившейся колбе
Выжимает в пространство
Тусклый круг света.
Расступаются волны
Ватной тьмы.
Выдыхаешь
Серебряный дым сигареты
В мутный воздух московской,
Затопленной пухом, весны.
...До белесых костяшек
Заламывать хрупкие руки,
Выходить на сквозняк,
Обнимать сквозь горячий озноб,
Рассыпая в безбрежную ночь
Огоньки перламутра,
Положив на плечо твое
Жаром истерзанный лоб...
И нельзя разглядеть
За сплетением болезненных мыслей,
Что мгновенье подобно
Натянутой звонкой струне.
Наши души, как пепел,
Подхваченный ветром с карниза,
Стали частью рассвета
В беззвучной предутренней мгле.
Пробуждение. Зарисовка
Волны света сквозь тюль
Разлились по стене.
Я открою глаза,
И, сквозь проблеск во сне,
Как бумажный корабль,
Брошу душу свою
По настенным волнам
Плыть к весеннему дню.