Весь город спал в полночной неге
Во всех домах погашен свет
Не беспокоясь о ночлеге
Там каждый был теплом согрет
В соборе лишь окно светилось
Епископ видимо не спал
За горожан всю ночь молился
От силы зла их защищал
То зло, как люди говорили
Скрывал дремучий тёмный лес
К нему вела в траве дорожка
В мир страшных сказочных чудес
А через чащу словно змейка
Струилась Чёрная река
Лениво вдаль катила воды
Почти бездонно глубока
И речка та дурною славой
Была покрыта, как и лес
В ней с горя девушки топились
И не один рыбак исчез
Сегодня речка чуть бурлила
Листву тревожил ветерок
И странный холод зимней стужей
Туманом по земле потёк
Тускнели звёзды в полумраке,
И освещённая луной,
Дремала Смерть, в рассветной влаге.
Впервые чувствуя покой.
Ведь в эту ночь никто не умер,
За очень-очень много лет!
И для неё сегодня вовсе,
На всей Земле работы нет.
Впервые сны о чём-то вечном
Мельком увидела она
Но, всплеск воды и смех задорный
Вернули Смерть из сказок сна.
В воде, - как чудо сновидения
С волнистой русою косой
Русалка – дивное творение
С холодной мёртвою красой
Сирена весело резвилась
Играла с рыбкой золотой
То вслед за ней она вдруг мчалась
А то, манила за собой
И рыбка словно понимая
Скакала вместе с ней в воде
Куда б, не поплыла Русалка
С ней рыбка там была везде
Но вот совсем уж разыгравшись
Сирена взмыла над рекой
За ней, не отставая, рыбка…
Ушла в полёт последний свой
И вниз упала, но не в волны
На землю, в камни вдалеке
От вод реки и от русалки…
И заметалась там в тоске
Глядя как скачет её рыбка
Русалка пуще завелась
От смеха чуть ли не рыдала
Поближе к ней подобралась
Но рыбка вдруг окостенела
Остекленел и рыбий взгляд
Сирена, прекратив смеяться
В волнах шарахнулась назад
И дёрнулась опять обратно
На рыбку глядя из воды
Глаза наполнились слезами
От осознания беды
А к рыбке Смерть уже подкралась
И Душу чистую взяла
Коснувшись чешуи злачёной
Рукой по тельцу провела
И сквозь рыдания Сирена
Воззвала к Смерти – «Жизнь верни!
Моей единственной подруге
Мы с детства тут живём одни
Я ведь ещё не убивала
Меня ж… боятся все вокруг
Любви при жизни не познала
И у меня нет тут подруг
Мне дорога одна лишь рыбка!
И без неё не жизнь – тоска!
Мне объяснить и слов не хватит
Как скорбь утраты глубока»
Но Смерть, лишь головой кивая
В ответ Сирене изрекла
«Кто в Мир иной попал, тот сгинул
Укрыли чёрные крыла…
Ты тоже берегись твердыни
Земля погибель для тебя
Не вздумай выходить на сушу
Живи, себя одну любя»
И отвернувшись, Смерть пропала
Как сон, как облако… туман
Лишь тело рыбки остывало
В крови об камни рваных ран
Русалка же на дно нырнула
Что б среди тины в глубине
С ней как бы горе утонуло
И боль осталась с ним не дне…
Но под водою не поплачешь
И муки юности есть срок
Тоска оставила Сирену
Печальный был забыт урок
И взмыв обратно из пучины
Она отдалась волн игре
Взгляд, устремив куда-то в небо
К ещё не названной звезде
Её назвать ей захотелось
Как рыбку некогда звала
На языке лишь им понятном
Сирена имя ей дала
Звезда бессмысленно светила
Казалось, что близка была
Но… имя ей не подходило
Уж слишком холодна и зла…
Русалка в камыши забилась
В подбитый пухом уголок
Незримый, для случайных взглядов
Найти, чтобы ни кто не смог
И там затихла наблюдая
Во тьме ей слышались шаги
То огоньком мелькнувший факел
То звук от топнувшей ноги
И вдруг со смехом, гоготаньем
Из леса повалил народ
Русалочка забыла просто…
Ведь так случалось каждый год!
В апрельский лунный день пред маем
Была Вальпургиева ночь!
На шабаш ведьмы отправлялись
Из города на гору прочь
Ту гору видно в отдалении
Все знали, что нечисто там
Ни кто не протоптал тропинок
К её затейливым зубцам
А день тот праздновать епископ
Всей пастве строго запретил
И потому сбегали тайно
Кто не страшился тёмных сил
Как ведьмы бабы наряжались
А мужики в шальных чертей
Кто посмелее обнажались
Предавшись варварству страстей
Юнцы же – девушки и парни
Потанцевать на речку шли
В рубашках рунами расшитых
Берёзы ветки к ней несли
И там водили хороводы
Плели венки и пели до утра
Пока роса мочить ступни не станет
Их продолжалась милая игра
Сегодня они сильно припозднились
Служба в соборе длилась допоздна
К тому ж луна так долго не всходила
А как взошла, была едва видна
И видно по тому гулянье было скорым
И игры не как раньше веселы
Хоть юноши всё так же были резвы
А девушки приветливы милы…
У одной пары там, случилась вдруг размолвка
Рванулась девушка от юноши к реке
И замерла, зависнув над обрывом
А горечи слеза, блеснула на щеке
Но её парень, в два прыжка нагнавши
Её обнял и прочь уже тянул
От волн реки готовой принять тело
Влюблённый же к губам её прильнул
За этим действом молча наблюдали
Кроме танцующих - Сирена в камышах
И человек под чёрным капюшоном
Среди деревьев там он прятался в кустах
Что привело его, на столь весёлый праздник?
Быть может ревность тайная? Или другая боль?
Скорее да, чем нет. И то, и то,,, и это…
Ведь боль его, была сама, в сей жизни этой роль!
То местный бы плач! В годах уже не юных
Но и не старец, не седой мудрец
Который жизни знает точно цену
И знает где её безвременный конец
Он видел и Сирены той страдания,
Он видел Смерть! Но в лес не убежал
Он ждал, укрывшись шумного гуляния
Которое, не раз уже видал
Ведь в том краю так мало было празднеств
Кроме священных чопорных торжеств
Народ сухой, любовь патриархальной
И только лес был полон сказочных существ!
Ещё гора и та – с Русалкой речка
А палачу не свойственен был страх
Он жертву выследить легко мог незаметно
Не прятался, а поджидал момент в кустах
И вот когда рассвета первый лучик
Прогнал танцующую страстно молодёжь
Палач почувствовал знакомое волнение
Не страха, а азарта в пальцах дрожь
И из кустов скользнув подобьем тени
Как будто оторвавшись от земли
Он оказался в логове Сирены
Её схватил и одарил лобзанием любви
Его глаза пылали страстью
Но в страсти той сквозил обман
Любить не может больше сердце
Лишённое крови из ран
Ещё по древнему указу
Палач в безбрачии должен жить
Вот и злодею запрещали
Встречаться с кем то и любить
А он любил, хотя и в тайне
Но, сложно тайну сохранить
И связь увы разоблачили
И дан приказ - любимую казнить!
С тех пор ему уже казалось
Что больше нет в груди души
А только ярость, боль и мука
И одиночество в глуши
Свою же страшную работу
Считал он средством от тоски
Он был пожизненно назначен
До самой гробовой доски…
Чего ж искал в глазах Сирены
Сей хладнокровный душегуб?
Зачем так сильно сжал объятия
Искал в лобзании страстном губ?
Искал люби? Ну… нет конечно!
Он жаждал близости, но… с той,
Которой Смерть была б не страшной
Пускай, хоть в прошлом, но живой…
Русалка стала вырываться
Его пытаясь укусить
Палач же только засмеялся
Сам собирался отпустить
Он оттолкнул Сирену в волны
Поднявшую фонтаны брызг
Она в конвульсиях забилась
И издала истошный визг
Потом хвостом хлестнув с размахом
Нырнула вновь в взмученный ил
Как бы в агонии содрогаясь
Как будто кат её убил
Палач исчез меж тем уж в чаще
Бесшумно, так же как пришёл
Не дрогнуло как камень сердце
Сирену же с ума он свёл…
Русалка день лежала в иле
Скрутившись штопором на дне
Впервые в ней проснулись чувства
Но странно, где то в глубине…
Возможно даже, что не в сердце
Оно ведь биться не могло
А грудь Сирены странно ныла
Ну а порой как будто жгло
Внутри проснулся странный голод
Она устала так лежать
И явственно вдруг ощутила -
«Хочу впервые убивать!»
Поймавши рыбу быстро съела
Потом другую… и опять
Ей доставляло уже радость
Их убивая догонять
Потом всплыла, наевшись вдоволь
И видит – снова Смерть идёт
Там где ступает, речка стынет
Злой холод превращает в лёд
И подойдя в глаза взглянула
Сирена ж опустила взор
Как будто чувствовала кожей
Что Смерти взгляд несёт укор
«Ты любишь…» Смерть заговорила
«Ты хочешь, но не можешь жить
Тебе бы быть поосторожней
И лучше всё скорей забыть!
Убей Любовь! Или погибнешь!
Твои желания возрастут,
И ты земной любви захочешь,
Но твоё место только тут»
Сказавши это Смерть пропала
Серена ж глядя в небеса
Легла на спину и лежала
Предавшись мыслям два часа
Любовь к насильнику крепчала
В ушах звенело, рвало грудь
И мысль о первом поцелуе
Мешала воздух ей вдохнуть
А мысли роем закружись
В ей безумной голове
Она была ведь человеком!
И наяву! А не во сне…
Она была тогда живою!
Но, не познав мужской люби
Рассталась с лёгкостью с Душою
Пройдя обряды на крови…
И так теперь ей странны чувства
Или любить? Иль убивать…
И в умершей Душе смятение!
Что ей приходится признать.
«Раз я мертва… то что теряю?
Хочу на землю, и пойду!
Пускай погибну! Но узнаю,
На счастье это иль беду!»
И поплыла к земле впервые
Ломая стебли камышей
Она к корням дерев тянулась
Ползла в мучениях, в мир людей
Оглох тот, кто б услышал стоны
И плач Сирены в час ночной
Она орала и визжала
Порой, переходя на вой!
Чешуйки из хвоста Русалки
Таком искрящимся живом
Сверкнув прощально опадали
Как будто срезаны ножом
Под ними ж обнажались ножки
Безвольны, немощны слабы
В сравнении с хвостом могучим
Так неестественно худы…
И вот Русалочка шатаясь
Руками ветки сжав кустов
В рост поднялась глаза зажмурив
Лишь скрежет слышен был зубов
Спиной же к дереву прижалась
И медленно открыв глаза
Молиться о кончине стала
Лишь за слезой текла слеза
Но вот уже через мгновение
Мольбы Сирена прекратив
Прислушавшись головку повернула
Звучал в лесу знакомый ей мотив
То пела девушка, та, что вчера рыдала
От всех скрывая горечь и тоску
Из хоровода она к речке убежала
Её Сирена признала по голоску
На ней уже другое было платье
И косы длинные упрятаны в чепец
Она пришла, чтоб в речке утопиться
На дне её что б встретить свой конец
Её глаза были наполнены страданием
А Духом павшая несчастная Душа
Сама как будто к Богу отлетала
Так девушка дошла до камыша
Сирена молча наблюдала
Как дева, голову и тело обнажив
Пав на колени горячо молиться стала
Руки, дрожащие в замок у губ сложив
Из слов её, лишь посвящённых Богу
Сирена поняла, что на Земле уж счастья нет
И нет любви, такой, что бы навечно
И целомудрия, не свят уже обет
Дитя зачатое, не счастье, а обуза
Конец мечтаниям, свободе - просто крах!
Уж лучше смерть – чем суд бездушных судей
Муки позора – липкий стыд и страх
Последний миг та девушка стояла
Прощаясь с этим миром навсегда
И разбежавшись с громким всплеском в топь упала
Над ней сомкнувшись, её приняла вода
Река ещё немного побурлила
Сирена показалась из кустов
Она ходить лишь только заново училась
И счёт вела количеству шагов
Дойдя до места, где стояла дева
Она нагнулась вещи подобрав
И их, прижав в груди, в азарте несказанном
Вся содрогнулась, от восторга завизжав
Ей сил прибавило её приобретение
Не так мучительно уж чувствовалась боль
И торопливо одевая облачение
Она предчувствовала уж иную роль
Прошлась по берегу, стараясь не шататься
Взглянула в отражение в волнах
Но там фигура сильно искажалась
В реки изгибай и от брызг в воде кругах
Ещё прошлась Сирена чуть ровнее
Достала гребень древний из волос
И волосы, расчёсывая села
На камень, оглядев речной хаос
Впервые ей открылся вид уж новый
Который ранее был виден из реки
Но через камыши… он был однообразен
Да и попытки разглядеть невелики
Теперь лес стал вдруг осязаем
Ступни горели от ходьбы
Цветы в траве благоухали
А камни твёрды и грубы
Не раз Сирена спотыкалась
Пока по лесу тихо шла
Тихонько песню напевая
То в мыслях палача звала
Что он палач ещё не знала
Но чувством женским ощутив
Не человеческую силу, и дикий нрав в него влюбилась
Лишь не приняв, что он ушёл, её пленив
И вдруг, пред нею снова Смерть возникла
Мрачна, сурова, холодна
Коса в руках блеснула сталью
И стала явственней видна
«Ну что, довольна переменой?»
Спросила у Сирены Смерть?
«Готова ль ты теперь в мученьях
Подобно смертной умереть?
Душа ведь в тело не вернётся
И не забьётся сердце вдруг
У мертвеца, как и русалки…
Взгляни внимательней вокруг
Всех тех, кто умер, ждёт могила
А их числом не сосчитать
Земля давно уже для мёртвых!
Лишь их пристало почитать!
Им строят пирамиды, склепы
И дома в урнах прах хранят
А тех, кто избран был народом
Статуей в камне наградят
И пуще прежнего полюбят
Уже за то, что нет его
Писал что в стол – опубликуют!
И песню сложат про него!
Тебя же – вовсе нет на свете!
Хоть рядом ты со мной стоишь
Не отводи глаза, ответь мне
Ну, почему же ты молчишь?»
И тут возник промеж деревьев
Палач… Он слышал разговор
Кровью глаза его налились
Их страшен был звериный взор
Шагнув меж Смертью и Сиреной
Он хриплым голосом изрёк –
«Я смертников веду дорогой к Раю
И путь тот, к сожалению не далёк
Мой меч знаком с еретиками и ворами
И против самой Смерти я пойду
Когда против любимой Смерть восстанет
Погибну с ней, иль отведу беду»
Им показалось или, в самом деле
Но, Смерть смеялась, может в первый раз
То странный звук был в черноте под капюшоном
Не различить где было смерти страшных глаз
И насмеявшись, Смерть шепнула на прощание
«Кто я такая, чтоб влюблённых тут судить
Пора мне к мёртвым, собирать усопших Души…
Лишь напоследок вас хочу предупредить
Русалки без воды, хоть могут жить годами
Ходить как люди, есть, любить и спать
Но уж к воде нельзя им прикасаться!
Не то Русалкой дева снова должна стать!»
Сказавши это, Смерть исчезла снова
Палач Сирену на руки поднял
И с нею в лес ушёл стремительно шагая
Как будто его кто-то догонял.
Сирена наблюдала за дорогой
Прижавшись к мощной шее палача
Её глаза всё шире открывались
А губы чуть касались шеи и плеча
Вдыхая незнакомый запах
Она хмелела от смятения чувств
Внутри неё то лёд горел, то стыл вдруг пламень
Как будто волшебство создания всех искусств
В которых нет души и сердца нет биения
Но есть намного больше чем любовь!
Так называемое мастера творение
Внутри которого Душа есть, сердце, жилы, кровь!
И всё ж… оно мертво, хоть о любви мечтает
О близости, о таинствах страстей
Но шанс так мал, иль вовсе его нету
Вернуться человеком в мир людей
И потому Русалочка молилась
Лесным богам и Богу в Небесах
И в предвкушении счастья, то смеялась
А то, рыдала, мучаясь в слезах
Но вдруг лес кончился, тропинка ж вела дальше
К домам у озера на небольшом холме
А рядом в поле стали видны люди
Они работали на вспаханной земле
И тут Палач свернул резко с тропинки
И не сбавляя шаг, нырнул в кусты
А вынырнул на городском кладбище
Повсюду склепы, чёрные кресты
А на крестах вороны молчаливо
Их проводили и смотрели долго в след
На то как шёл, прижав к груди Сирену
Их нелюдимый, вечно злой сосед
Дом Палача был сразу за погостом
Невзрачное жилище средь кустов
В цветах весеннего цветения
Сирень благоухала средь листов
Ну вот и дверь открыта с тихим скрипом
Открылась комната похожая на склеп
Одно окно всё досками забито
Кровать и гроб в углу затянут в чёрный креп
Ещё был стол и пара табуретов
Сундук и ножны на стене
В которых меч висел тяжёлый
Всё видела Сирена, как во сне
На ложе, положивши деву
Палач присел на табурет
Залез в сундук, и там покопавшись
Извлёк сверкающий браслет
И протянул его Сирене
А та смотрела лишь на то
Как искры от его каменьев
Скакали словно чёрте что
Они напомнили Русалке
О солнца утренних лучах
И о реки весёлых брызгах
О рыбке, скачущей в руках
Но тут Палач схватил её за руку
На ней защёлкнулся пружиной тот браслет
Ей почему-то захотелось вдруг заплакать
Но был подарок рукой милого согрет
И покорившись, к Палачу она прижалась
А он обнял, за плечи притянул
И как тогда, он поцелуем
К губам сирены ртом своим прильнул
Теперь в лобзании была страстность
Огонь желания и тепло
Сирене даже показалось
Что её сердце ожило
В груди вдруг стукнуло два раза
И с перебоем вновь опять
В ней женщина наружу рвалась
Готовая себя отдать
И тут… Вот так всегда бывает
Когда до счастья только миг
В окошко кто-то постучался
Палач в одно мгновение сник…
Быстро поднялся и из дома
Шагнул к забитому окну
А на окне перчатка ждала
Заказ на казнь ещё одну
Он, молча в комнату вернулся
И снявши меч свой со стены
К Сирене с речью обратился
«Мои услуги вновь нужны!
Тебя, пока ты здесь не тронут
Сюда вход строго запрещён
А если кто войти решится
То мною ж будет и казнён!
Дождись меня, вернусь я вскоре
Я в умерщвлении мастак
Постиг искусство истязания
В итоге многих диких драк
И потому ты не волнуйся
К тебе я вскорости вернусь
Не вздумай выходить наружу
Не то я сильно рассержусь!»
Сказал и вышел дверь захлопнув
Сирена прыгнула к окну
И через щель смотрела долго
«Как он оставил тут одну?!»
Ей стало страшно одиноко
Она метнулась на кровать
Но покрывало было жёстким
И точно не хотелось спать
В пуху привыкла спать Русалка
Или в волнах родной реки
Теперь всё это было в прошлом
Прощания были не легки
Ах, как взглянуть ей захотелось
На лес свой, речку, камыши…
Поплавать, брызги ввысь взметая!
«Ах, как места те хороши!»
И вот к двери тихо подкралась
Глянула в щёлку – «Ни кого!»
Из дома выскользнув тихонько
В плену желания своего
И средь могил пошла не слышно
К тропинке, ведшей в чудный лес
Уже был день – чудесный, светлый,
Сверкавший чистотой небес
Пройдя кусты, хотела к лесу
Сирена быстренько свернуть
Но напоследок захотелось
На город хоть разок взглянуть
И что же видит – странный праздник
На площади гудит толпа
Как будто поджидают опоздавших
Сгрудились у позорного столпа
А выше всех на помосте – любимый
С мечом сверкающим с гримасой на лице
Стоял в одежде повседневной
И взгляд сосредоточил на писце
Писец же поднялся на помост
Чтоб зачитать толпе указ
И люди сразу замолчали
Не отводя от действа глаз
Сирене стало интересно
Что скажет им тот человек
Ей было очень плохо слышно
И не понятен диалект
И чтобы милый не заметил
Она, пригнувшись средь кустов
До площади той добежала
Услышав лишь последних пару слов
В указе страшном говорилось
Убийцу что должны казнить
И за кладбищенским забором
Словно собаку схоронить
Преступник тот убил вельможу
Прирезал ножиком во сне
И душегуба осудили
Вина доказана вполне
Злодей закованный цепями
С трудом взошёл на эшафот
За ним взошёл мрачный епископ
Скрививши в отвращении рот
И отпустив грехи злодею
Он отвернулся от него
Как будто это не касалось
Ни веры, ни Души его…
Пришёл черёд для душегуба
Палач давно играл с мечом
То воздух рассекал, взмахнув своим орудием
То заносил, как на гравюре, над плечом
На плаху голову преступник
Склонившись сильно положил
Один лишь взмах меча – Finita!
Палач ту голову срубил
И тут в толпе один лишь крик раздался
То вопль восторга был, а после громкий смех
Конечно, то Сирена рассмеялась
Её порадовал любимого успех
Мгновенно к ней все лица повернулись
И душегуб – Палач взглянув окаменел
Кабы не красное лицо и борода большая
Можно заметить было, как он побледнел
Разрезал крик тут тишину мгновенно
«Смотрите, платье чьё сейчас на ней!»
К ней парень подбежал и в воротник вцепился
И был лицом он мертвеца бледней
«Ты мою девушку сегодня утопила!
Её вниз по течению унесло…
Ради наряда ты её сгубила?!
Ты выбрала такое ремесло?!!!
Я требую казнить её немедля!
Пускай меня поддержат! Эй, народ!
Воровку ослепить и обезглавить!
Пристало извести нам весь поганый сброд!!!
Тут вновь толпа вдруг всколыхнулась
И в круг людской вошёл Палач
Он слыл не только злым, бездушным
Все знали, что он был силач
Сирену на плечо он кинул
И обратившись, к морю лиц
Сказал им, брови грозно сдвинув
«Вы - словно скопище тупиц!
Уже ли вы думаете люди
Что стану меч я ей марать
Таких воровок надо вешать!
Там где грешили убивать!
Повесим же её над речкой!
Немедля двинемся туда!
Готова для неё верёвка
Повесим тварь мы без суда!
И он повёл толпу на реку
Ту, где Сирена и жила
На ветку привязал верёвку
У вод древесного ствола
На шейку он петлю Сирене
Накинув на ухо шепнул
«Приду к тебе сегодня ночью»
И сильно девушку толкнул
Треща верёвка расплеталась
И тело рухнуло в волну
Толпе на берегу казалось
Что дева вмиг пошла ко дну
И были правы среди тины
Сирена тихо замерла
Подобием огромной рыбы
Хвостатой вновь она была
День очень долго не кончался
Ну, вот и вечер, скоро ночь
Русалка, выглянув впервые
Увидела – ушли все прочь
Она, как раньше не резвилась
А тихо ждала Палача
Тревожась и пугаясь звуков
То веток треска, то крикливого сыча
Любимый появился в полночь
Печален и как прежде хмур
Шепнул во тьме он – «Что ж ты натворила…
Трудно сыскать тебе подобных дур!
Тебя просил я ждать меня спокойно
Но нет, тебя за мною понесло
И если бы я сразу не вмешался
Намного хуже всё б тогда прошло
Тебя могли убить! Теперь ты понимаешь?!
Слова впустую Смерти и мои…
Ну, вот ты снова в слёзы… хватит плакать!
Сирена, милая… ну всё уже… прости!»
И потянувшись к ней, ладонью вытер слёзы
Схватив за руку, потянул её к себе
Но руку вырвала Русалка
В непродолжительной борьбе
Взмахнув хвостом от берега помчалась
И замерла лишь посередь реки
Её глаза на миг сверкнули злобно
В них хищные блеснули огоньки
«Выйду сама! Не смей меня ты трогать!»
Сирена зашипела Палачу
«Сейчас увидишь ты, какою мукой
Второй уж раз я за любовь к тебе плачу!»
И разогнавшись к берегу нырнула
А вынырнув на берег поползла
И снова чешуя сдиралась с кожей
Сирена ж словно снег была бела
Пройдя девять кругов ужасных ада
Русалочка лишилась вновь хвоста
В чешуйках билась девушка нагая
Душой в стремлении к любви святой чиста…
Плащ палача укрыл её от стужи
Она ж лежала на земле, едва дыша
На превращение, истратив массу силы
Она была как прежде хороша
Вдруг охнула, рукой за грудь схватилась
И слёзы вновь по щёчкам полились
В груди сердечко снова её билось!
А Смерти предсказания не сбылись!
Хоть напоследок стала человеком!
И хоть болит и мается Душа
Но со своим она любимым снова рядом
И эта мысль звенит, все прочие глуша!
«Пора бы нам уйти» шепнул Палач ну ушко
«Не то не ровен час, увидит кто-то нас
Тебя утопленницей жители считают
И тело рыбаки могут искать сейчас!»
И тут словам его как будто в подтверждение
Заухал филин, ветер налетел
Кат опустился на колени
С Сиреной рядышком присел
«Любимая, ну… ты готова?»
Спросил уже не грубо он
Печально девушка взглянула
«Как он заботлив, хоть силён!»
И помотавши головою
Рукой погладила его
Смотрела, словно бы впервые
И на него лишь одного…
Меж тем Палач уж краем уха
Услышал отдалённый шум
Решение было крайне скорым
Сказался опыт, трезвый ум
Снова к груди прижав Сирену
Вскочил готовый он бежать
Но был момент, увы упущен
Погоню было уж видать
Огни видны среди деревьев
И крики стражи, лай собак
Их стал уж виден предводитель
На них указывал вожак
Палач не думал им сдаваться
Уж меч блеснул в его руках
Убийство ведь его работа
Руки с мечом большой размах
И вот налево и направо
Валил он стражников с плеча
Спиною, заградив Сирену
В азарте дико хохоча
Тут всадников отряд примчался
Палач заметно приустал
Но нападения атаки
Мечом как прежде отбивал
Вокруг него тела лежали
С меча рекой стекала кровь
Солдаты ж молча наступали
Он отражал атаки вновь
Вдруг он услышал, что Сирена стонет
Один из воинов схватив её вязал
Её измученное тело
Которое палач так обожал
Тот воин приказал ему сдаваться
Не то его любимая умрёт
Поднёс кинжал в руке к её он горлу
Как доказательство, что в миг его проткнёт
На миг остановилась бойня
Решения все ждали Палача
А он смотрел лишь на пленённую Сирену
Что-то невнятное под нос себе шепча
Он руки опустил и меч в траву воткнулся
Его скрутили, снова в город повели
А с рук его кровь капала на землю
На ней цветочки ранние цвели
Тропинкою из леса вышли в город
И вновь народ был у позорного столпа
Весёлого все ждали развлечения
Толпа ж бесчеловечна и глупа…
Впервые палача судьи судили
И уж давно подписан приговор
Пока палач был новый не назначен
Народ для старого готовил сам костёр!
Их два столба воткнутых в землю ждали
Вязанки хвороста к ним жители несли
Епископ наблюдал же в отдалении
Как к тем столбам двух заключённых подвели
Тут подошёл он к ним впервые
Чтобы грехи им отпустить
И про последнее желание
У Палача ещё спросить
Нашёлся пункт в указах древних
О том желании палачей
Коль их самих казнить придётся
В знак уважения от властей
Палач Епископу ответил –
«Со мной Сирена пленена
Её люблю я больше жизни
Жизнь без неё мне не нужна
Сожжение заменить тюрьмой
Иль о свободе попросить
Конечно, мог бы я… но нет
Обоих надо вам казнить
Моё ж последнее желание
Венчание у костра, сей час
Среди любимого народа
Плевков и нам кривых гримас
Возможно, ль это выполнить ответьте?
Или убьёте нас, нарушив тот указ?
Тогда в огонь! Желаний других нету
Не тратьте даром пошлых лишних фраз»
Епископ с кислою ухмылкой ответил –
«Вас могу я обвенчать!
Так кто же одолжит вам кольца
Мне очень хочется узнать?
Быть может, вы их захватили
Готовились вы к торжеству?
Быть может, у вас есть сообщник?
Ответьте мне по существу!
А если нет, то у народа
Сами просите два кольца
В ногах валяйтесь и просите
Во имя Господа – Творца!»
И отвернулся, не заметив
Как в чёрном саване к кострам
Смерть очень тихо приближалась
К пленным, привязанным к столбам
На руки кольца им надела
Обдавши ледяной волной
И еле слышно прошептала –
«Может пора уже со мной?
Теперь повенчаны вы Смертью
Пускай на Небе… не Земле
Но ваши Души вместе будут
Тела ж погибнут здесь в золе!
Вижу – готовы! Ну! Взлетам!»
И дружно охнула толпа
Ведь осуждённые пропали!
Вместо костров одна зола!
В народ, в золу плескал епископ
Святой водой в поте лица
И вдруг он явственно увидел
В золе лежали два кольца
Он тут же потерял сознание
А как очнулся сам не свой
Ночами ещё долго бредил
Навечно потеряв покой
И сан, сложив, ушёл в монахи
Народ недолго горевал
Другой епископ занял место
То, что он раньше занимал
На этом я закончу сказку
Про Смерть, Русалку, Палача
Их путь дальнейший не известен
Друзья исчезли хохоча
Сверкнув звездой упавшей в небе
Земной влюблённых кончен путь
И мне писателю простите
Пора от сказки отдохнуть.