И музыка не пишется, картины не рисуются,
и в голове моей чумной слова всё не рифмуются.
Наверно дело в женщинах, наверно дело в Родине.
Надел он на себя крестов. Эх… ваше благородие.
Эх… голова пропащая, всё лютики да с маками,
и дело настоящее, не то что раньше с драками.
И вроде бы всё клеится, и вроде бы всё спорится,
мне наливал сосед вина всклянь, или может с торицей.
Мы пели песни вздорные, шальные, да похабные,
и девки, гляжу, строятся, а мы гуляем с бабами.
Эх… сторона, сторонушка! Эх… думы мои вольные!
Где казаки-разбойники? Где города престольные?
В пылу с тобой общения, речей казистых, правильных,
везде лишь сокращения, спектакли всё играли нам.
Наутро пробудившися, очнувшись с перепоя то,
мы сильно удивившися, что оказались в поле том,
где всё кресты да лютики, да белая берёзонька,
тут как-то всё уютненько, и как-то тут тверёзонько.
Эх… музыка не пишется, картины не рисуются
и верные товарищи по клубам всё тусуются.
Пусты столы похмельные, пусты дорожки-стёжечки,
и снова часовой стоит у Пушкина Серёжечки.