Мы смотрим «Человека-невидимку»,
Сжимает страх в одно с тобой кольцо.
Сидим, забыв про стыд, почти в обнимку:
Он принялся разматывать лицо!
Хохочет зло, бинты в толпу швыряя,
Пустых глазниц зияет чернота,
Прижавшись, крохи мужества теряя,
Лепечешь: «Ай! Ни носа нет, ни рта!..»
Трещит проектор в лагерной столовой,
Вожатые – смеются, дети – в плач.
Ой, мамочки, уже он – безголовый,
Лишь, отбиваясь, дёргается плащ!
Финал. Убит, становится вдруг видим –
Совсем не злой, собой весьма хорош.
За что он был, бедняга, ненавидим?
Теперь, его жалея, ты ревёшь…
Шли в ливень,
Накрываясь целлофаном,
Всё дальше от отряда отходя.
И шею целовал над сарафаном,
Всю мокрую от слёз и от дождя.