— «Как-то всё происходило вокруг,
а со мной мало чего происходило.
Одного моего друга убил другой мой друг,
меня принакрыло, а потом отпустило.
Может, даже не он, чего не бывает?
Но посадили его, всё как надо.
(выпивает, вкушает, зевает и продолжает):
Он там ещё, говорят, какого-то гада…
А я вот работал, книжки читал, женился.
Двадцать лет в одном месте работал, так ведь правда теперь не бывает?
Сейчас, значит, думаю: чего столько лет учился?
Новые вон приходят, и так ничего не знают, и сразу всё забывают.
Ну, правда: явились они молодые, борзые.
Не, нас так-то не выгоняют.
Ходят такие в платьишках, козы, блин…
И, вот ты знаешь: от них как будто воняет.
От девушек в поезде пахнет, допустим, а от этих – воняет!
(выпивает, вкушает, зевает и продолжает):
Знаешь, они такие… Ну, как в кино — абсолютное зло.
Знаешь, они такие… Ну, как в книжке — штурм-гончие.
Так вот и понимаешь, что наше время прошло.
Вроде, не начиналось, а как-то сразу закончилось».
Сижу, улыбаюсь, думаю: «Такой добрый дядька, но лапоть.
Как я — беспросветный лапоть».
За окошком Уральский Хребет с восточного склону.
Закончилось – значит, закончилось. Зачем плакать?
Снег по сезону.