Скрипели чёрные стропила,
Качались дьявола сыны
На виселицах -- Саладины
И паладины сатаны.
За галстуки их дёргать руки Дьявола вспотели;
Спешит, как чёрных кукол, что беспомощны, жалки,
Своей туфлёй потёртою по лбам их отметелить,
Под звоны Рождества чтоб станцевали старики.
И куклам ошарашенным под тот призыв всевластный
Руками обвивать эфир, товарища задев,
Как и когда-то, щёголи, неистово и страстно
Они на шею вешающихся обнимали дев.
Гей! Их живот отпал, вольнее стала тряска,
Никто подмостков ширь измерив не уснул,
И не понять никак: сраженье или пляска?..
У скрипки гневно струны раздирает Вельзевул.
Их каблуки тверды, подошвы не сотрутся,
К сорочкам ветхой кожи навсегда возврата нет,
Над остальным, досадным, здесь вовек не посмеются,
Тюрбаны белоснежные на черепа льёт снег.
На них султаны чёрные угрюмых стай вороньих,
Свисает плоть, как лоскуты, со щёк во все концы;
Кружат, как сотни воинов! под звон кольчуг картонных,
В жестокой битве мрак сгущая дымный, храбрецы!
Гей! Ветер ледяной свистит на бале звонко,
Орган железный виселиц, как уголь, чёрных -- пса
Ужасней; в фиолетовой тьме леса воют волки,
И горизонт кровав, как преисподней небеса.
Гей! Ветер потряси тех франтов удручённых,
Которые, бледны -- зли пустосвятов зря! --
Любовно чётки позвонков считают увлечённо,
Остыньте, мертвецы! здесь нет монастыря!
И среди пляски Смерти, сумасшедший, мрачный, слепо
В покров небес багряный устремляется один,
Как конь, что на дыбы встаёт, в неистовстве свирепом,
Но душит его скользкая верёвка у жердин.
Беспомощные пальцы на бедро его упали,
И с криками ужасными, с какими не живут,
На бал зловещий он придёт обратно, в цирк усталый,
Под песни мрачные костей, как жалкий шут.
Скрипели чёрные стропила,
Качались дьявола сыны
На виселицах -- Саладины
И паладины сатаны.