Эта полночь всадила мне в душу холодный клюв, чёрно-бархатным пеплом тряхнула из рукава. На семи языках говорил, как тебя люблю, на семи перепутьях следы твои целовал, выворачивал с корнем свой норов, чтоб ты могла каждый вечер встречать меня, тихого, как тростник. И смеялись глаза твои, чёрные, как зола, а червонные губы шептали: "Усни, усни!"... Ах, и рад бы уснуть, только сна ни в одном глазу. Белым пологом небо укрыло меня в степи. К твоему ли крылечку крадётся башибузук, чтоб янтарного мёда из чаши твоей испить? Отворила. Сомкнулись устами. Глаза в глаза. Зачарованным зельем несёт от твоих перин. Повернула к стене потемневшие образа... Ах, прости её, Боже - не ведает, что творит!
По чеканному кубку ползёт золотым ужом струйка нежного мёда из дальних Карпатских гор. Тяжела моя рана, и разум дотла сожжён. Но не сгинул, любимая - я ещё слишком горд. Ах, юнацкая доля, не дай ни на миг заснуть, покажи мне ещё раз её белоснежный стан!...
На семи языках прокляну тебя, прокляну. На семи перепутьях сожгу тебя по частям.