Когда ты очутишься в чёрном такси,
Когда оно станет последним ковчегом,
Добросить до "Южной" себя попроси
Водилу-хохла по фамилии Чехов:
Чертановский воздух, чертановский ад,
Чертановский снег по декабрьской крыше.
Там встретят тебя и святой "Арарат",
И дядя-полковник, дымящий гашишем.
Твой дядя из тех, кем гордился Колчак:
Он даже неплохо лабает на басе.
Но песни его почему-то молчат,
А Чеховы мчат по декабрьской трассе.
Не слышно дорог и не видно ни зги,
Полковник забыл, что закончены спички.
И пули ему подстригают виски
И мимо летят, ведь по русской привычке
Дурак, проживающий на небеси,
Мудрей мудрецов и наивнее шлюхи.
Москва, вороная кобыла Руси,
Привязана в стойле советской разрухи.
Мертвее любви только наши глаза,
Которые всё ещё ждут воскрешенья.
Мы тащимся в небо, не глядя назад,
Друг другу на спинах рисуя мишени.
Зенитчики спорят о том и о сём -
Они проморгают нас, видимо, отче.
А дальше чего там? Февраль да и всё.
И в чёрном такси поломается счётчик