"Входите тесными вратами, потому что
широки врата и пространен путь, ведущие в
погибель, и многие идут ими (Мф. 7:13).
Торить, торить дороги узкие***...
Бежать толпы. Искать Тебя.
На то мы русские. Мы - русские.
Живём, пылая и скорбя.
Важнее всех богатств и почестей
Полет души, размах крыла
И память из времён пророческих,
Что Русь к Спасителю вела.
Безбожных лет зарёй кровавою
Повыжгло волю, благодать.
Но Русь жива былою славою,
Нам предстоит ее поднять.
В крови расстрелянных, умученных
Земля лежит как антиминс**,
Взывая к нам: поднять все лучшее
Из сокровеннейших глубин.
Ее пути всегда заветные,
Судьба особая, своя,
Где доблесть с чистотой соседствуют,
Надежду с верою храня.
На тех путях - ухабы, терния.
Но несказанный тихий свет.
А там, где все - легко, наверное.
Не знаем точно - нас там нет.
* * *
Хоть детям часто очень хочется
Туда, где проще, веселей.
С трудом выносит одиночество
Их юность, стадо ближе ей.
Здесь ждут Христа, там ждут - антихриста,
Кормушками прельстить хотят
и зрелищами. Надо выстоять
самим и детям объяснять.
Как много боли и лишения
Им предстоит ещё узнать,
Пока поймут: пути спасения
Не торены - там благодать.
* * *
К кому идти Царю Небесному
Как не в Россию? К тем, кто ждёт?
Кто сам идёт путями тесными
И мир к спасению ведёт.
Кто, кроме нас Христу наследует?
И в ком душа ещё жива?
Восстань с колен... Лети с победою!
Расправь над миром два крыла!
Я верю: снова птицей вещею*
Воскреснешь - было так не раз...
Свои пути тебе завещаны,
Россия! Твой настанет час!
Или?
Я верю: снова птицей вещею*
Воскреснешь - было так не раз...
Свои пути тебе завещаны,
Россия! Твой настанет час!
Кто, кроме нас Христу наследует?
И в ком душа ещё жива?
Восстань с колен... Лети с победою!
Расправь над миром два крыла!?
К кому идти Царю Небесному
Как не в Россию? К тем, кто ждёт?
Кто сам идёт путями тесными
И мир к спасению ведёт.
Избранничество - путь к лишениям,
Служению другим - как царь****,
Как сам Христос: встал на колени
И ноги вымыл, и обнял...
* -В христианском мире Феникс означает триумф вечной жизни, воскрешение, веру, постоянство; это символ Христа. В раннем христианстве Феникс постоянно встречается на погребальных плитах: здесь его значение — победа над смертью, воскрешение из мёртвых.
** - Антиминс – это прямоугольный матерчатый плат из шелка или льна (гладкой ткани, на которой легко подбирать частички Тела Христового или проскомидийных частичек: из священнической практики). Сам антиминс представляет собой вышитую икону положения Спасителя во гроб, т. е. образ Тела и Крови Христовых – главной святыни Литургии, для служения которой он и предназначен. По углам антиминса изображаются иконы четырех евангелистов. Часто на нем возле Тела Христового вышиваются лики Пресвятой Богородицы, святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова, жен-мироносиц, праведных Иосифа Аримафейского и Никодима – тех лиц, которые участвовали в погребении Господа нашего Иисуса Христа. Также на древних греческих антиминсах могло быть просто изображение Распятия. В середину антиминса с обратной его стороны в специальный карманчик вшивается частичка мощей какого-нибудь святого, взятая на воск, прикрепленная к нему. Право освящать антиминсы принадлежит архиерею, потому он обязательно подписывает его, указывая при этом часто, для какого храма и какого населенного пункта он предполагается. На антиминсе также помещается специальная губка для того, чтобы собирать частицы Тела Христового и проскомидийные частицы для более удобного их потребления священником. Во время Литургии в определенные моменты службы (при поминании Патриарха, Предстоятеля Церкви и Правящего Архиерея на сугубой ектении после чтения Святого Евангелия) антиминс разворачивается, оставляется закрытой только верхняя его часть. Она раскрывается уже непосредственно перед Херувимской песнью на прошении «Открыет им Евангелие правды» ектении об оглашенных. Во время служения Литургии верных и основной ее части – Евхаристическом каноне, на котором происходит пресуществление Святых Даров, антиминс открыт. Фактически на нем и происходит великое Таинство Евхаристии. Он закрывается перед окончанием Божественной литургии, когда священник от лица всех верующих благодарит Господа за то, что Всевышний сподобил людей причастия святых Христовых Таин. Губка кладется в центр антиминса, сам он складывается конвертиком и заворачивается в другой больший плат обычно красного цвета, который также складывается конвертиком. Священник как в начале Литургии, так и по окончании крестообразно благословляет антиминс Святым напрестольным Евангелием и кладет его сверху на сложенный илитон с находящимся внутри антиминсом. Оно пребывает на антиминсе все время, если не служится Божественная литургия. Красный цвет илитона, конечно же, символ Крови Христовой, пролитой за нас. Слово «илитон» греческое, переводится на русский как обвертка. Он символизирует собою сударь (с церковнославянского языка плат), которым была обвита глава Спасителя при погребении.
Сам же антиминс символизирует собой, как уже было сказано выше, Тело Христово, положенное во гроб.
Слово «антиминс» греческого и латинского происхождения. Греческая приставка «анти» означает «вместо», а латинское «mensa» – «стол», «трапеза». То есть слово «антиминс» имеет значение «вместо престола» и это отображает его историческую функцию в церковном богослужении. Употребление антиминсов при служении Литургии – очень древняя традиция, восходящая к первым векам христианства. Часто у церковных общин, возглавляемых епископами или священниками, не было возможности построить храмы в Римской империи. Христиане должны были служить тайно, в катакомбах, перемещаться с места на место, чтобы выжить в условиях агрессивной языческой среды. Первоначально «вместопрестолие»-антиминс представлял собой разбирающийся легкий деревянный освященный стол, заменяющий собой Святую Трапезу (престол) в походных условиях или в условиях гонений. Такая практика существовала в начале IV века в войсках святого равноапостольного императора Константина Великого, где было много христиан. Она применялась в военных и миссионерских походах. Во время гонений первых веков антиминс раскладывали или разлаживали, если он был из материи, на могилах мучеников, где часто служили Литургии. Отсюда и берет свое начало более поздняя традиция вшивать в антиминс мощи мучеников, а потом и других святых. В начале XX века в СССР появилась скорбная и горестная практика, чем-то сходная с служением гонимых христиан первых веков. В ней и престолом и одновременно антиминсом служила грудь священника. Так, например, в двадцатые-тридцатые годы прошлого века многие епископы и священники были арестованы и сосланы в Соловецкий лагерь особого назначения, где содержались в страшных условиях. Каждый день они ждали смерти. В этом почти непрерывном ужасе жизни, как в последний день, конечно, им хотелось служить Литургию для спасения и утешения. Служили они ее так…
С риском для себя (за совершение религиозных обрядов полагался расстрел) архиереи, батюшки, диаконы тайно собирались. Один из них до пояса раздевался и ложился. Его тело, как тело священника, над которым было совершено Таинство Хиротонии, служило престолом и антиминсом. На нем, на клюквенном соке и черном хлебе за неимением вина и просфор, совершали Литургию. И многие из страдальцев за веру Христову потом сподоблялись мученической кончины и святых венцов.
Святии новомученики и исповедники в земле Русской просиявшии, молите Бога о нас!
Свт. Иоанн Златоуст
*** - Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими (Мф. 7:13). Далее: Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Но после Он говорил: Иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11:30).
И незадолго пред тем внушал то же самое. Как же здесь путь, ведущий в жизнь, называет узким и тесным? Если обратишь все свое внимание, то увидишь, что Спаситель и здесь называет путь этот весьма легким, удобным и незатруднительным. Скажешь: как же тесный и узкий путь может быть вместе и удобным? Тем этот путь и удобен, что Он есть путь и врата, – так как и другой путь, хотя широкий и пространный, все же есть путь и врата: на них ничто не останавливается, но все проходит, как горести, так и радости в жизни. И не потому только удобна добродетель: по концу своему она делается еще удобнейшею.
Потому, что она своих подвижников может утешить не только тем, что все труды и подвиги оканчиваются, но еще более тем, что конец их добрый, так как оканчиваются жизнью. Потому и кратковременность трудов, и вечность венцов, и то, что труды предшествуют венцам, а венцы последуют за ними, – все это составляет величайшее утешение в трудах.
Потому и Павел назвал скорбь легкою, не по свойству самой скорби, но по произволению подвижников и по надежде будущего: Ибо кратковременное легкое страдание наше производит, – сказал он, – в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое (2 Кор.4:17–18). Если волны и пучины для мореходцев, поражения и раны для воинов, непогоды и морозы для земледельцев, сильные удары для бойцов, – если все это бывает легко и выполнимо по надежде наград временных и тленных, – то тем более могут быть нечувствительны настоящие скорби, когда предстоит небо, неизреченные блага и бессмертные награды.
Если же и при всем этом некоторые почитают ведущий в жизнь путь трудным, то мнение это происходит только от собственной их лености. Смотри, как Спаситель и иным способом делает этот путь удобным, когда запрещает вмешиваться между псами, предавать себя свиньям и повелевает остерегаться лжепророков, – всячески внушает быть осторожными. Самое даже наименование тесным путем весьма много способствует к тому, чтобы сделать его удобным, – потому что заставляет нас бодрствовать. Как Павел не с тем говорит: Наша брань не против крови и плоти (Еф. 6:12), чтобы привести в уныние, но чтобы возбудить сердца воинов, – так точно и Господь путь жизни назвал трудным для того, чтобы, так сказать, пробудить от сна путников.
Мало того: Он побуждает к бодрствованию еще и дальнейшим указанием на то, что на пути этом есть много препинающих, и – что еще опаснее – последние нападают не явно, но скрытно. Таков именно род лжепророков. Но не на то смотри, говорит Христос, что этот путь труден и тесен, а на то, где он оканчивается; и не на то опять смотри, что противоположный путь широк и пространен, а на то, куда он ведет. Все же это Он говорит для того, чтобы возбудить в нас бодрость. С тою же целью Он и в другом месте сказал, что употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12). Подвижник бывает ревностнее, когда ясно видит, что подвигоположник чтит трудные его подвиги. Итак, не будем скорбеть, если на пути жизни случатся с нами многие несчастья. Пусть путь прискорбен и врата тесны; но не таков тот град, к которому ведут они.
Потому-то ни здесь не должно ожидать покоя, ни там не должно предполагать ничего печального. Когда же Спаситель говорит, что «немногие находят их», то и здесь опять открывает леность многих, и внушает Своим слушателям обращать внимание не на благоденствие многих, но на труды немногих. Гораздо больше, говорит Он, таких людей, которые не только не идут прискорбным путем, но даже и не избирают его, – что показывает крайнее безумие. Но не должно смотреть на многих, и от того смущаться; а должно ревновать немногим и, всячески укрепляя самих себя, таким образом идти тем путем. Кроме того, что путь этот тесен, многие еще препятствуют идти по нему.
**** - имею ввиду царя Николая-страстотерпца, который именно в служении народу и России понимал смысл царствования - как огромную ответственность и труд, жил сам и вся семья, пользуясь самым необходимым, даже аскетически: спали на жёстких походных кроватях, донашивали одежду со штопками, все с удовольствием ели при случае солдатские щи да кашу...