Три часа ночи на циферблате,
Время, как монотонный поток,
В свой квартире, словно в палате,
Я в одиночестве не одинок.
Сваренный кофе пахнет металлом ,
Мысли как клещи сдавили виски,
День за днём под глазами усталыми,
Лишь сильней расцветают круги.
Нет, не пугайтесь, я не безумец,
Просто я производственный брак,
И с конвейера маленьких умниц,
В мир попал непутевый мудак.
Я ошибка бездушной системы,
Мимолетный, секундный сбой,
И стандартные плагины, схемы,
Не совместимы с моей головой.
Я пытался стать частью потока,
Верить в истинность принятых норм,
Но скучал я на школьных уроках,
И чужим мне был мир аксиом.
Как же часто я слышал "Так надо",
Но мой мозг всё твердил "Зачем?"
Чтобы маленьких умниц отряды,
Стали звеньями в мире систем?
Чтобы всё было ровно и гладко,
Чтобы было всё, как у людей,
В этом обществе правят порядки,
Что придумали те, кто мудрей.
Как рабов в античных эпохах ,
В страх вгонял занесенный кнут,
Вас доводит до дрожи и пота,
Мысль о том, что Вас не поймут.
Поколениям нашим старшим,
В ком флаг красный оставил след,
Показателем служат важным,
Те слова, что скажет "сосед".
Чтобы довольна была тётя Глаша,
Чтобы коллеги гордились тобой,
Это ,дружок, не твоя жизнь, а наша,
Слава тебе, Коммунистический строй!
А поколением умниц с завода,
Правит ,сжимая в руках поводок,
Канцлер железный - Отто Фон Мода,
Он беспощаден, суров и жесток.
Главное правило - не сомневайся,
Хочешь быть клёвым? Слушай приказ,
Вот так говори, вот так одевайся,
И обожать тебя станет весь класс.
Главное, слепо следуй за модой,
Средь таких же отважных солдат,
Верной вас Канцлер ведет дорогой,
А несогласных можно и расстрелять.
Мы теперь монолит человеческих тел,
Коим движет условный рефлекс,
Там вдали уже машет рукой Оруэлл,
А маршрут задают страх и секс.
В тишине звонит колокол старый,
Без сомнения - это по нам,
И могильщик седой и усталый,
Место ищет всем новым крестам.
Пусть я просто ошибка системы,
Но прошу вас, услышьте меня,
Посторонним нельзя строить стены,
И границы очерчивать вашего Я.
Каждый рождён уникальным,
Каждый в праве сам выбирать,
Быть ему радостным или печальным,
Как ему жить и как умирать.
Сам судья он, и сам подсудимый,
Посторонних прошу помолчать,
Только он видит целой картину,
Лишь ему дано право решать.
Каждый сам создаёт свою раму,
Что хранит его автопортрет,
Важно помнить одну лишь догму,
Не нести окружающим вред.
И среди этих разных портретов,
В вихре из человеческих лиц,
Мы увидим, что норм общих нету,
Что душа не имеет границ.