У твоего бога стерты подушечки пальцев:
сколько нахмуренных лбов довелось касаться,
сколько мельчайших зерен пришлось отделять от плевел,
сколько пришлось терпеть чтобы ты верил.
У твоего бога выпали все ресницы:
столько бессонных ночей о тебе молиться,
столько гостей незванных убрать с твоего порога,
столько врагов убить и остаться богом.
У твоего бога руки в пигментных пятнах:
кто осенит крестом распятых и нераспятых,
кто свою плоть и кровь дарует, не глядя, миру,
кто запретит творить из себя кумира.
У твоего бога лицо бороздят морщины:
что он взвалил на сутулую свою спину.
Что ж так тревожно поет на клиросе божья птаха?
Что его ждет: эшафот, гильотина, плаха?
У твоего бога много имен и обличий,
пусть он скрываться может в границах приличий.
Пусть он придет к тебе изможденный, босой и пеший,
как ему дальше жить, если он грешен?