Зорится рассвет. Дремлет, ленится.
В сумерках стоит одной ногой.
Солнце в серой шали - красна девица.
Месяц - парень молодой.
Улыбается от уха и до уха.
Прячется в туманном шалаше.
Это всё к дождю? Может, будет сухо.
Нет. Пошёл уже.
Ретушь на картине белым маслом -
капли - чуть крупнее синих слив.
Вон звезда - то вспыхнет, то погаснет...
На руках - мозоли и нарыв.
Шторму в кайф в припадке биться, море бритвой помечая...
Сколь верёвочке не виться - всё - до кофе или чая...
Но качает. Будто пушкой бьют пираты в стены форта.
Заварю я кофе в кружке, есть смородина протёртая.
Мостик - те ещё качели. Там стоять - себе дороже.
Лодка топчет еле-еле гребням пористую кожу.
Трап задраен, люк в две створки. Мачта - бронзовая спица.
Заскрипели переборки... Но взошло... Перо жар-птицы.
Черепица облаков раскатилась серым клубом.
Прояснело... Небо - голубой сафьян.
Вон сверкает в полумиле белым острым зубом,
режет море на ремни злой катамаран.
Я хотел бы тоже так, в ходе прибавляя.
Справиться бы с парусом, да собраться с силой.
Но мешает ветер, дурака валяя.
Господи! Давай его усмири, помилуй.
От земли уносит. Где я? Вроде - между.
И хлебаю воду то кормой, то слева.
Разве морю клоун я на ковре манежа?
И за что Иисус на меня разгневан?
Солнце гаснет. Слишком рано. Парус порван в две тряпицы.
Что мне небо в синь сафьяна и зачем перо жар-птицы?
Лодка - валкое корыто... Ветер в щёку больно жжётся.
Быть ли морем мне убитым? Или снова обойдётся?
Треск! Вошла земная ось в лодку через переборки.
Эх, кому мой нужен SOS? Компас вертит на иголке
мой штурвал. Он словно пьяный. Я на нём всем телом висну.
Вижу чёрта впереди на странице рукописной.
Влез на палубу, а сам - в женском сарафане.
- Знаешь парень, что просить у судьбы?
- Знаю. Я уже - облако тумана,
искра горькой соли в капельке воды.