Пишу тебе моя родная,
моя единственная мама!
Прости, не мог тогда сказать,
решил в письме все рассказать.
Когда отец ушел из дома
на фронт с фашизмом воевать,
а через месяц «похоронку»
тебе случилось получать,
ты брата старшего Егора,
так не хотела отпускать,
боясь, что так же, как и батю,
на фронте где-то потерять.
Ты помнишь мартовское утро
тогда шел сорок третий год,
когда в деревню партизаны
пришли из леса за водой?
Я знал, что мне ты не позволишь
в свои пятнадцать воевать,
но, как мужчине, мне хотелось
врагов, как батя с братом, гнать.
Когда сказали мне в отряде,
что немцы всю Хатынь сожгли…
я понял, что на белом свете
остался я совсем один!
Сначала долго не решался
свое письмо тебе писать.
И брата нет, и нет отца,
теперь не стало и тебя.
Вы все мне снитесь по ночам,
и ты, и брат и папа с дедом
соседи все и всё село
сидите за одним столом!
Я знаю, что моё письмо
не попадет к Вам всё-равно
Вы все сейчас на небесах
Вы все у Боженьки в гостях!
И хоть твердит нам замполит,
что Бога нет и рая нет,
я видел, как он крест хранит
и свой секрет от всех хранит.
Ты, мам, пожалуйста прости
за то, что там тебя оставил,
за то, что плохо поступил
тебя и дом не защитил.
Ну, всё пока, пора вставать
идти с фашизмом воевать,
за брата, папу, за тебя,
за всю Хатынь, что жгли до тла!