ч 234
Сбылись надежды жить мечтой реальной,
Войти в Москву , творя восторг величия даров,
Свободу призывая истиной венчальной,
Мир править, революцией основ.
И Император Франции в восторгах мира,
Искал ответ Величия Любви,
Спасавшей Честь Величия Кумира,
Свергавшего тиранов битвой на крови .
Рекою, льющейся в устах и строках,
Слог бюллетеней ,отправляя счастьем по утру,
Как не была бы истина жестока,
Творя устой Души в войну.
Списав потери незаметною канвою,
На трудности и почести судьбы,
Смерть, принимая вечной долею мирскою,
Победой жить в сиянии Величия Страны.
Свершавшей время жить устами мира,
Меняя правила и вечности права,
Смотря на всех, с вершины вечной Рима,
Решая , кто достоин счастья и добра .
Свободой действий полной обладая,
Повелевая силой власти над людьми,
Великой армии добычу предлагая,
В войне с Россией Славой Рода обрести.
Призвавшей рок , итогом верной сечи,
Дойдя до края силы воли и нужды,
У сердца рода , назначая точку встречи,
Решавшую исход войны.
Поторопив , идущих следом за призваньем,
Внести в Москву погибель и позор,
Назвав поход великим воздаяньем,
Затеявшим с кумиром бранный спор .
Гнетущий род , в веках противоречий,
Вписав напор, в размах и ветренность Души,
Русь оценив истоком наслаждения на вече,
Народу данным свыше по крови.
Сто двадцать пять лет тому назад, в июне 1812 г., Наполеон напал на Россию. Уже с 1810 г. тень этого грядущего события падала на Европу. Было ясно, что Наполеон ни за что не откажется от единственного шанса поставить Англию на колени, т. е. от континентальной блокады. Также ясно было, что Александр I не захочет и не сможет разорить русскую торговлю и русское дворянство, рискуя дождаться участи своего отца, исполняя правила этой блокады. Не менее ясно было и то, что после нового разгрома Австрии в 1809 г., в течение всего 1810 и всего 1811 гг., и его обширные планы относительно Польши были направлены к укреплению тыла для этой будущей войны. Назревала «проба сил».
Москва! В Москве мировая империя Наполеона закончит цикл своих европейских завоеваний и, может быть, откроет эру своих завоеваний азиатских. «Если я займу Киев, то этим я возьму Россию за ноги, если Петербург, то — за голову, а если Москву, то этим поражу Россию в сердце», — сказал Наполеон перед походом. И не в том смысле он поразит Россию в сердце, что Россия лишится своих экономических и военных средств. Никогда ничего подобного Наполеон не думал. Но у него засело в голове, что когда он войдет в Москву, то Александр I будет так этим подавлен, русский народ будет так обескуражен, что русские предложат мир. Наполеон решил, что Москва для русских — святой город, вроде Мекки для мусульман, и что когда московские сорок сороков церквей (он даже писал жене Марии-Луизе о 1600 церквях, помножив, очевидно, сорок на сорок) попадут в его руки, то русские, со свойственными им религиозным суеверием и покорностью судьбе, прекратят всякое сопротивление и смирятся. Откуда возьмутся сила духа и твердость воли продолжать борьбу после потери древней священной столицы, да еще у кого? У Александра I, который в 1807 г. так оробел, что сразу сдался на все условия сейчас же после разгрома русской армии под Фридландом, когда не только что Москва, а ни один вершок русской земли не был еще во власти Наполеона? Относительно того, что он будет делать потом после заключения победоносного мира в Москве, Наполеон высказывался скупо и противоречиво. С графом Нарбонном, которого посылал в мае 1812 г. для последних переговоров с Александром I, он откровенно говорил о дальнейшем походе в Индию. Во французской армии это уже знали, и люди повосторженнее уже вслух мечтали о сказочных богатствах Инда и Ганга, Дели и Бенареса, о слитках золота в подземельях храмов, о кашемирских златотканых шалях. Официально французский император высказывался в том смысле, что он должен принудить Александра I не заключать мира с Англией, к чему будто бы готовился царь, честно соблюдать континентальную блокаду, прекратить дипломатическое противостояние всему тому, что Наполеон делал в Западной Европе. В противоположность своему обыкновению Наполеон перед этой затеваемой им грандиозной войной обнаруживал крайнюю несловоохотливость касательно причин и целей начинающегося предприятия. Ведь и впоследствии, уже в Витебске, он оставил без возражения слова графа Дарю, что эта война в сущности не популярна и что никто в армии не понимает, зачем она ведется. Счастье так неизменно служило Наполеону, как ни одному историческому деятелю. Он твердо был убежден и слишком часто получал на практике подтверждения, что конечный успех оправдывает все и что победителя не только не судят, что даже забывают спросить у него, во имя чего он эту победу одержал.
Е.В. Тарле Вторжение Наполеона
На историческую память и победы,
Наложен истины божественной совет,
Кто верит вечно в родовые веды,
Тому и дан для всех величия ответ.
Дух откровений , раскрывающий удачей,
Рождения понятных мыслей и основ,
Решить святого времени задачи,
Творя всем храм Божественных Основ.
Прольющих свет любви на счастье мира,
Рождённое с сияющих небес,
Великим обаянием и радостью эфира,
Великим чувством Родины Величия Чудес.
Народным эпосом ,творя призвание и волю,
Придти к стопам Божественной Сутьбы,
Вознёсшей русскую отваги долю,
Над покаянием величия войны...