Промозглый ветер гонит снежный прах:
холстина долгой осени истлела.
Пора молчанье нянчить на губах.
Внутри бело, снаружи тоже бело.
Сквозь тишину полуприкрытых век
плыву, но рыбья шкура велика мне.
И льдистые мальки подзимных рек
звенят, меня касаясь плавниками.
Со дна, дымясь, всплывают фонари,
вослед таращат выпуклые бельма.
И тянут, тянут жилы пустыри,
раскачивая травы колыбельно.
Я всё ещё тоскую по утрам
и сладко плачу в полусне о чём-то.
Но белой полосой заклеен шрам
далёкого пустого горизонта...