Мозаика сна в ослепительном солнце
стекается к морю прохладой ступеней,
истертых ступнями былых поколений,
и вторят светилу златые червонцы,
мелькая случайно в межгалечной тени.
Лишь Храм Базилевса довлеет над сушью,
где мрамор колонн упирается в небо
у моря под солнцем душе на потребу.
И только сейчас, все запреты нарушив,
спускаюсь на берег, где точно я не был.
Седой демиург правит суд на балконе.
Огромными плитами выстлана площадь,
источник-родник у платановой рощи,
босая смуглянка в просторном хитоне,
ступая неслышно с кувшином в ладонях,
льет воду меж плитами ловко и щедро.
И буйно взрастают травою, цветами
у всех на глазах благодарные недра,
и небо таранят оливы и кедры,
шеренги кустов – легион со щитами.
Уж чащей пророс древнегреческий город
за двадцать веков Гераклейский Херсон,
а Мойра-богиня, полуночный морок,
водою всё льет времена наши споро.
Так было иль будет, иль всё это сон?..