КАК ВЫ, РЫБЫ?..
Приходит зима, и на душе у девочки делается чисто и светло. Будто там тоже снег – чистый-чистый и белый-белый. Но в отличие от настоящего, тот снег не гребут дворники и он никогда не чернеет.
У девочки есть бабушка, и её, как и Богородицу, зовут Мария. Бабушка живёт в деревне. А деревня раскинулась на берегу большого водохранилища. Когда-то заболоченное место с важными журавлями, хитроумными цаплями и приветливыми аистами превратилось в рукотворное море. Журавлей и цапель с тех пор не видно, а молчаливые аисты по-прежнему гнездятся на водонапорных башнях, вершинах крупных деревьев, высоких столбах, крышах домов и каждый год в длинных красных клювах не забывают приносить людям малюток в пелёнках и с пустышкой во рту. А ещё за деревней – цепочка больших и маленьких прудов с разными рыбами и лягушками, тритонами и улитками, водяными жуками и пауками, блошками и личинками. И между тоненькими нитями полупрозрачных трав беспокойными челноками снуёт-суетится по насущным делам подводный народ, торопясь разрешить до зимы все свои неотложные вопросы.
Деревня вьётся узкой длинной лентой по обе стороны дороги. В доме напротив живёт бабушка Таньки Матоты. Низенькая и сухонькая старушка со странным именем Варочка всегда улыбается и, светясь изнутри тихим светом, каким светятся иконы, гладит девочку по голове. Как и девочка, Танька приезжает из города. Матота – совсем гнилой товарищ, как яблоки в саду в год проливных и затяжных дождей, и ей нельзя доверить даже крошечной тайны: вмиг всей деревне разболтает. Причиной гниения яблок может быть и больная яблоня с живущими на ней паразитами. Танькины паразиты запрятаны у Таньки в голове. И ещё на языке, когда он кривляется и говорит обидные слова. Девочка даже заприметила парочку. Ну а главный паразит – ростом с Таньку – сама Матота! Но чтобы не слоняться в одиночку, девочка иногда слоняется с Танькой. Истину великого и мудрого Омара Хайяма «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало» девочка пока не постигла, но каждый раз, встречаясь с Матотой, девочку терзают смутные сомнения, и судьба одинокого столба выглядит куда привлекательней бездарного времяпрепровождения с пустоголовой вображалой и задавакой.
– Задавака высший сорт!
Куда едешь?
– На курорт.
– На курорте пусто.
Выросла капуста!..
Вображала хвост поджала
И под печку убежала,
А под печкой крокодил
Вображалу проглотил!..
Это про Таньку. А Матота – не фамилия, а прозвище. Когда Танька была от горшка два вершка, на вопрос: «Как тебя зовут?» – всем отвечала: «Матота». Так и прижилось. А быть одиноким столбом даже полезно. Только надо быть столбом высоким, чтобы на тебе гнездились аисты! Танькин старший брат Юрка – заядлый рыбак. Всё лето торчит он с удочкой на море и таскает мелкую серебристую рыбёшку, которую не нюхают даже деревенские коты. У этих котов какой-то особенный вкус, потому что и мышей они жуют с большим одолжением. Зато птичек и их птенчиков в гнёздах – просто обожают! Девочка не раз спасала птичье гнездо, но за каждым котом не уследишь. Красавчик и озорник Юрка постоянно подмигивает девочке правым глазом: наверно, левым подмигивать ещё не научился. Что означает это подмигивание девочка пока не поняла, но на всякий случай держится с Юркой строго и норовит улизнуть от него подальше. А зимой девочка с Матотой, Юркой и другими ребятами скользит на пруду. Коньки из города никто не привозит, и девочкины драгоценные беленькие чешские фигурные конёчки с тремя золотистыми звёздочками на ботинках дожидаются её в шкафу в прихожей. Но можно скользить в сапогах или валенках. Разгоняешься по снегу – и вихрем несёшься по гладкому льду пруда, начиная от самой его кромки. Зеленоватый крепкий лёд выдержит стадо слонов – и бояться провалиться и утонуть не надо! Застывший пруд словно телевизор с громадным экраном, полотно в сто твоих осторожных шагов, картина такой красоты, какой и во сне не увидишь. А под тобой в глубокой тишине на самом дне целыми стаями неподвижно стоят рыбы. И в лютые морозы вода на дне не замерзает. Рыбы стоят совсем плотно друг к дружке, рядком, головами все в одну сторону. Их тело – как шубой – покрыто слизью. Ни хвостом, ни плавником не шевельнут. Только по едва приподнимающимся жабрам можно понять, что рыбы живы. Просто они спят. Лягушки в тину закопались, улитки раковины закрыли, и весь мелкий подводный народ до весны зарылся в мягкий надёжный ил. И девочка долго – кажется, всю жизнь – лежит на животе, уткнувшись носом в лёд, и во все свои зелёные изумлённые глаза смотрит в спокойные водянистые глаза неведомого мира. Зеркальный пруд – гигантский сияющий «секретик», спрятанный таинственным великаном на снежном берегу. Девочка тоже умеет делать «секретики», но такие необъятные, да ещё с живыми рыбами – никогда! Уже нос замёрз и даже вмёрз в лёд, но она этого не ощущает, потому что интерес – всё, а нос – всего лишь нос: пустячный, маленький и курносый. А со стороны может показаться, что девочка ловит им рыбу:
«Ловись, рыбка, и мала, и велика! Ловись, рыбка, и мала, и велика!»
«Ясни, ясни на небе звёзды! Мёрзни, мёрзни, девочкин нос!»
Загадочный и прекрасный, мир живёт под девочкой своей обычной и непостижимой для неё жизнью и ничуть не замечает девочкиного присутствия. И можно постучаться в его огромное окно:
– Как вы, рыбы?..
А рыбы молчат, а если и пролепечут что-то спросонья, то девочка всё равно не расслышит, ведь говорят они тихие слова очень тихими голосами. А можно, как Иисус, ходить по водам. Пусть и замёрзшим. И не причинять никаких неудобств тем, кто рядом, и не беспокоить их, не тревожить и не обременять. Только любить. Молча и восторженно.
Ребята давно разбрелись по домам – и вокруг никого. Только снега белая равнина. И синее торжественное органное небо. И разлитое солнце на снегу. И больно глазам. А тишина такая, какая бывает, когда с головой уходишь под воду.