Этот мир равнодушно стекает с небес
водопадом дождей… или звёздным потоком.
Безразлично ему, что пропал под потопом
человеческий род, как реликтовый лес.
Сдвинув парус гардин я гляжу в черноту,
из ковчега — плывущей над миром высотки —
там, рождаясь в мученьях, из Сфинксовой глотки,
месяц долькой лимонной летит в пустоту.
Жизнь шагреневой кожей сжимается в миг.
Что нам, вправду, до них… До дождя и созвездий?
До чертей и богов, с их любовью возмездий,
наша жизнь ведь для них — неприметная нить.
Сигаретные всплески во тьме затухают…
Сотни тысяч, поверивших в чудо миров,
эти всплески, восприняв за знаки богов,
мотыльками у ног — обгорев трепыхают.
Равнодушные к ним, как вселенная к нам,
на ковчеге высотки мы в ночь уплываем.
Ты сквозь сон говоришь: «Знаешь, мы умираем,
чтобы вновь возродиться, доверившись снам».
Я целую висок и шепчу: «Засыпай
так, как в детстве легко засыпают беспечно.
Помнишь... Мы загадали — в любви прожить вечно.
Сон не смерть, а изгнавший когда-то нас рай».