Лес, балка, взгорок, а дороги нет!..
Степь серебром морозным залитая.
Снег с веток комьями под гул копыт слетает,
Клубится за санями дымный след.
А стая рядом, стелется с боков.
Гудят, как жилы, звонкие поводья.
Рысак храпит и рвет из постромков,
Почуя близость бесова отродья…
Я – час, как с постоялого двора.
Твердил хозяин хмуро: «Жди обоза.
Такая ныне лютая пора,
И люты волки в этаки морозы.»
И дочка, лет в семнадцать – маков цвет,
Косила из-под беличьей ресницы.
Бубнил ярыга: «Ныне ходу нет.
Окстись, чумной, да сядь опохмелиться.»
…Ямские, постоялые дворы!
Угар, ярыги, девицы-старухи…
Ты только там останься до поры –
По самый гроб достанет медовухи,
Тулупного тепла и маяты,
И строгих взоров с темного оклада…
Вдоль тракта – почерневшие кресты,
Но сам-то тракт, авось, до Китеж-града!..
А стая цепко рвет когтями наст,
Летит обмётисто, то косяком, то цепью,
Ну, Господи, коль хошь, помилуй нас!..
Когда б не волки, я б не ездил степью.