3
Пуще всего боялась Анна даже не одиночества – зимы. Весной, когда всё вокруг цветёт и радуется жизни, как бы ни было тяжело на сердце, а невольно остановишься послушать скворушку, улыбнёшься, почувствовав солнечный луч на лице. Летом и вовсе закружишься в потоках света, пропадёшь в высокой траве, забудешь и день недели, и как тебя звали с утра. А осенью, как только услышишь журавлиный крик, так и толкнёт тебя в сердце: скоро зима, расставание, смерть.
В юности об этом не думается, а с годами, когда каждое ведро воды грузом непосильным становится, а каждая ледышка, под ногу подвернувшаяся, падением или – не дай бог – переломом грозит, поневоле печалишься, думая, как пережить зиму. Анна не раз от бабушки слышала по весне: «Вот, слава богу, опять и пережили зиму. Скоро лето красное, вот уж никому, бажоное, не надоест».
Пока Петя был жив, пока Сёмка рос, пока здоровье не подводило, Анна зимы не страшилась. Наоборот, ждала её, чтоб посмотреть, как Сёмка снежную крепость лепит, снежком с ним перекинуться, на лыжах в воскресенье пробежаться. А вот теперь одна в доме, и слова сказать некому. Тихо-тихо в комнатах, пусто, и от этой пустоты точно сквозняк по дому идёт. Зябнет Анна, кутается, и день ото дня суставы сильнее болят. Застудила года три назад – на проруби бельё полоскала, а потом замешкалась, сразу промокшие сапожки не скинула, развешивать бельё пошла. Потом, через пару дней, несколько часов по пояс в снегу простояла – торопилась дорожки прорыть. Долго ныли потом руки-ноги, ломило спину. Прошлой весной упала сильно, поскользнулась на крыльце. Потом ещё. И пошло – боль к боли, болячка к болячке. То полегче вроде, а чуть сырость или снег – спасения нету.
Сперва Анна к врачам ходила, таблетки да мази покупала, летом травки собирала, заваривала, да толку от всего мало. Последнее время рукой махнула, притерпелась. А ночью думалось: «Что, если ходить не смогу, тогда как?» Вспоминала, как в начале сентября ходила в соседнюю деревню к Ольге Николаевне, вместе с которой раньше в школе работали, только Анна – в начальных классах, а Ольга Николаевна географию вела. Девчонкой Анна у Ольги Николаевны сама училась, а потом вот в одной школе работать довелось.
Ольга Николаевна на пенсию давно ушла, когда ещё о закрытии их школы и речи не было. Всегда бодрая, весёлая, она и на пенсии не унывала. Летом в огороде возилась, за грибами-ягодами ходила, зимой вышивала, вязала – мастерица на все руки. Дочка с внуками хоть и не с ней жила, но летом всегда приезжала, всё у матери покрасит-побелит, в огороде поможет. Да и сын через два дома жил с женой. Беды мать при сыне-то не знала. Спросят её, бывало, соседки: «Николаевна, к дочери-то не ладишь перебраться?» – «А чего молодым мешать? Меня отсюда и бульдозером не выворотишь», – смеётся.
Жить бы и жить ей тут до самого конца, но весной беда случилась. Сын ушёл на тетеревиную охоту, да и пропал. День, два, три – всё нет и нет. Невестка плачет, а мать и того боле. Пошли к соседу, тоже охотнику. Ну, собрался сосед, пошёл. В первый день вернулся ни с чем. На второй – нашёл: в яме лежит, стонет. Говорит уже худо, только и понял сосед, что наткнулся парень случайно на медведя, а был без ружья, побежал, да что-то с ногой сделалось. Как в яму попал, не помнит. Сосед дал ему напиться, сам отправился в деревню людей собрать, чтоб вынести парня – сын-то у Ольги Николаевны не лёгонький. Пришли, а он неживой уже…
Только похоронила сына да оплакала Ольга Николаевна, как сама калекой стала. Полезла трубу открывать, встала на табуретку, а та и пошатнись. Упала Ольга Николаевна и ногу сломала. И неудачно: перелом сложный, не срослось правильно. Хотели ломать снова – не дала: «Я уж так, со стульчиком». А как со стульчиком за водой, за дровами? Лето ещё перегоревала – соседка за ней приглядывала, да дочь не раз приезжала. А осенью дочь должна была её к себе увезти, вот Анна и ходила проститься.
Посидели за столом, повспоминали, поплакали, и спросила Ольга Николаевна: «А ты-то, Аня, если Сёма уедет, как доживать думаешь?» – И растерялась Анна. Не верилось ей, что Сёмка уедет. Думала, разговорами кончится. Так и ответила тогда, а вот теперь нет-нет да и лезет в голову этот вопрос…