Wedgwood, фарфор на Таганской в ряд;
Префект ЦАО похож на Воланда.
За углом административного здания
Игорь Михайлович курит Parlament, и осколки его пепла летят
Прямо в мою конуру.
Бархатцы, склоните головы: здесь и сейчас от усталости я умру
Прес-секретарша, пиарщик избирательной истории в мосгордуму
Сложит голову, ляжет на клумбу словно чугунный
Монумент исполинский законодательной власти
Града и мира, в золотом треугольнике которого – счастье,
А по краям – треск болотный,
дым Капотни,
Замкадье, ужас и мрак,
Стаи ощетинившихся собак,
Готовых рвать глотки за поллитра самогона…
Рыхлый трамвай огибает угол, везет к Матроне
Там ее дело; то, что осталось от тела и сумрачная тишина
под кустами сирени я наконец-то остаюсь одна.
наедине с тайной Москвой:
чистой,
простой,
босой.
Скажи мне, Матрона, сколько мне было лет,
Зачем я жила и несла на плечах весь этот бред
Зачем сидела на заседаниях, пока не начинался обед,
Писала релизы, чтобы отправить их в СМИ
Теперь же Матрона – возьми мое сердце, возьми...
И дальше – вечерняя влажность и липкая пыль
Самое жаркое лето преследует от одного региона к другому
Скоро вся эта кампания превратится в быль
Я сверну купюры, положу их в карман
И прижмусь отчаянным лбом
к стеклу
очередного вагона.
08.12.2017