Висела Мгла и magma мозговая,
Как от мигрени, вечностью страдая,
Не находя отдушины окрест
В пространстве абсолюта, будто крест,
На коем Мгла тончалась в полумрак,
Что был себе и бог, и мир, и враг,
Он как мистерия - без жизни, но живая,
Как тело Итигэлова Дашая,
Которому от смерти нет вреда -
Природная ему уже среда,
Где время есть не боле, чем еда…
Однако, Мгла не вечная - светало,
Пространство измеренье обретало,
Еще не явные гуманные черты,
Что были не похожи на бездарность,
На андеграунд или лапидарность,
На тулово без рук, где только рты,
Из коих, как язык, торчат хвосты -
Что явно намекало на мечты,
Не получившие еще достоинств тела…
Светало утро - время новодела -
В тоске и боли, более в тоске,
Как-будто бы проход одолевая
Столь узкий, что гримаса болевая
Вся отразилась бледная в мазке
На полотнище неба акварелью…
Светало утро, бледное, с похмелья
Ночного блуда, ада, кутежа
Столь долгого, что труд незаурядный
Был нужен для начала мятежа,
Беременного жизнью плотоядной…
И тяжесть вод истонченного свода
Разверзлась, будто жерло, для прохода,
Чтоб что-то, убегая, изменилось,
Чтоб обратилось в тело чья-то мнимость,
Глаза, мозги, в конечном счете, уши,
Уже витали где-то чьи-то души
В просторах просветленного строенья...
Светало утро, как слепому зренье,
Открылось дерзкое, кессонное начало,
Сказать, что утро самовозгорело,
Но утро жило, грело и ласкало
Своим огнем, отождествляя тело,
В котором дух или душа светлела…