Пришла соседка-эфиопка.
Грудь. Очи. Трепетно худа.
Читатель ждёт уж рифмы «попка»,
Но не дождётся никогда.
Пришла и долго говорила,
Тарелку с яствами держа.
Глядел я страстно, но уныло,
Не понимая ни моржа.
Подумал: в праздник, мол, застала –
Еды решила подарить.
Я: «Сенкью!», но башкой мотала,
Пытаясь дальше говорить.
Вошла. А жесты так неловки,
Сквозь мглу лица – огонь стыда…
Спешит к моей микроволновке.
Тарелку вставила туда.
И грела, грела, долго грела,
И запах вкусен был и прян.
Потом достала, посмотрела,
Сказала: «Сенкью!» и – в туман.
Свой микрогаль, видать, сломала,
Пришла погреть ко мне еду,
Смутив, однако же, немало:
Другое мыслил я в виду.
Шла прочь, спиной так сладко гнулась,
Вслед глядя, клял свою судьбу.
Вдруг – обернулась…
И – вернулась!
И закатала мне губу.