Тут лодка с апельсинами в Дунае,
Там клоун в белом ночью под окном,
Тут сонный берег с чайками по краю,
А там свеча с изломанным крылом.
Тут чашка яду, чтобы от похмелья,
Там томик Пушкина с молитвою в огне,
Тут огурец и шкалик для веселья,
А там ведьмак с царевной на коне.
Я продолжаю складывать по полкам,
Всю память, чтобы вовсе не пропасть,
Пока, конечно, в этом мало толку,
А что поделать? Тут такая страсть!
Мне снится сон, что я, как Мышь глухая,
На тонкой нитке ночью при Луне,
Туда-сюда, в который раз гуляю
по краю бездны и… не скучно мне.
Чего печалиться, ведь нитка – бельевая.
Луна восходит. Вроде всё ништяк.
Но как попал сюда – вот это вспоминаю!
Башку ломаю, всё равно – никак.
Сначала – было! – груздями в шампанском
закусывал крепчайший первачок.
Потом в угаре злом и хулиганском
испил до дна столетний коньячок.
И может много, что совсем не помню,
Но Мышь реальна, нитка – это факт!
А вот теперь лишь силы экономлю,
По этой нитке! Взад-перёд, дурак!
И нету сладу – время повернулось,
Скрутило фигу да сменило бег.
Вот так судьба внезапно ухмыльнулась,
И в ад меня засунула навек!
Я думал там огонь и сковородки,
А черти честно пляшут у котла.
Всё это, братцы, хреновы разводки!
Верёвка. Мышь. И полная… Луна.
Там слева ночь и не видать прохода,
А справа бездна, звёздами полна,
Весь этот ад, как дым у парохода,
Верёвка, Мышь и мать её… Луна!
Мораль тут к сожалению, опасна,
Сегодня крут, попутная волна,
Но случай поступает безобразно.
Оп! Завтра… Мышь, верёвка и Луна!