Здравствуй!
Знаешь ли ты, как выглядит противоборство крыльев? Крыльев белых – и чёрных… Крыльев маленьких и больших… И любых крыльев, не приспособленных для полётов…
Чёрный страус был уязвлён тем, что его крылья, хоть и большие, но не приспособлены для настоящих полётов. Именно поэтому он невзлюбил Жар-птицу. Именно поэтому, восседая в кресле , он сказал, что Жар-птицы нужны для топки печей! Именно поэтому стоящий за моей спиной Кречет воскликнул:
- Жар-птицы нужны для осмысления!
И началась крылатая битва. И в старинный бревенчатый дом налетело бесконечное множество птиц. Будто небесное воинство Света стало сражаться с воинством Тьмы.
Мой взгляд остановился на роскошной ёлке, тихо сияющей в дальнем углу комнаты. Битва крыльев её никак не касалась. На ёлке, как напоминание, красовались игрушки моего детства. Бумажные флажки в потоке тёплого воздуха, идущего от печи, слегка колыхались, обнажая свою обратную сторону… Наверное, они поворачивались для того, чтобы я лучше могла разглядеть рисунки из своих любимых детских сказок. Три стеклянных поросёнка кружились вокруг себя на крепкой еловой лапке. Мне подарили их когда-то на предновогоднем школьном конкурсе чтецов. Они были весело наивны и жизнерадостны, будто заранее знали мудрое и светлое окончание своей сказки. Картонные Жар-птицы трепетали, глядя на битву настоящих птиц.
-Ты не знаешь, за что они так бьются? – указывая на птиц под потолком, спросила я у своего ватного снеговика, волнующегося под навесом еловых ветвей.
- Разве не понимаешь? – улыбнулся мне Снеговик, потирая свой морковный нос. - Сторонникам Чёрного страуса всегда очень хотелось иметь оперение Жар-птиц. Но, не имея такого яркого окраса, они требуют признать ничтожными все сияющие перья! А не умеющие летать требуют признать ничтожными все крылья, способные к высоким полётам.
- И что же их объединяет? Их, не умеющих летать птиц? – спросила я Снеговика, выглядывающего из моего детства.
- Зависть и борьба с избытком яркости! – ответил Снеговик и опустил голову.
Птицы кричали и шумели неудержимо. Они заклёвывали друг друга и рассыпали в воздухе новогодья ещё не отжившие своё перья... А перья эти ещё могли пригодиться своим крыльям… Пригодиться для настоящих полётов в настоящем небе, а не в этом затерянном потолочье древнего дома… И я начинала переживать о том, что их кричащий и барахтающийся поток сейчас может смести ёлку… Опрокинуть эту стоическую красоту в гирляндах и снежном инее…
Но все птицы внезапно унеслись в проёмы не застеклённых окон, и в центре комнаты один на один встали друг напротив друга Чёрный страус и Кречет.
Обманутой молью, оборванной птицей
Слетались на клети, на запахи дуста.
Душа, она знает, куда ей прибиться.
Вот станет обидно, если там будет пусто..
Играя, сложил бесподобное скерцо.
Чихая, наплёл словеса, будто нити.
Сломали мне что-то полезное в сердце.
К чему извиняться, ведь я не в обиде.
……….
( Валерий Крайцев)
И я узнала его голос. Голос моего навсегда улетевшего в своё безграничье Кречета.
- Ну, обрети лицо! – сделал вызов Кречет Чёрному страусу. Сделал вызов, скинул крылья и на пару мгновений принял человеческий облик. Это был мой хорошо знакомый поэт.
Чёрный страус лишь сбрасывал на скрипящие половицы свою бесконечную черноту. Это были потоки копоти и сажи. И образ человека из них никак не складывался…
- Так понял, для какого осмысления нужны Жар-птицы?! – крикнул Кречет в след улетающему в проём не застеклённого окна вихревому потоку. Крикнул и растворился в собственном крике.
И всё стихло. Ёлка сказочно сияла уже в доме моего детства.
- Видишь дорогу в серебряном шаре? – приподняв голову, спросил меня из-под ёлки ватный Снеговик. – Она невозвратна… Но мысленно можно снова по ней пройти… И снова встретить любимых людей, которых уже нет… И с новыми силами испепелить чьё-то торжествующее зло… И главное, запомни! Никогда не водружай на вершину своей новогодней ели звезду Отчаяния!
Как ты думаешь, он правильно всё сказал?
До свидания!