"Люди должны считать мои слова законом." Гай Юлий Цезарь
Незадолго до 15 марта 44 г.до н.э.
ЦЕзарь приветствует тебя, Марк Юний Брут,
и шлёт тебе всех благ и процветанья!
Письмо я получил, и со вниманьем
возможным всем прочёл его. Представь же,
как мне созвучно всё, что пишет друг!
И страсть, и честь зовут нас много дальше
смотреть вперёд, чем куцые пол-века:
и пусть хохлатки яйца нам несут -
основу для яичниц и омлетов!)
Я много тронут, Брут, твоей заботой
и преданностью вечной! Слава Богу,
в тяжёлой атмосфере недомолвок,
где больше говорят глаза, чем сердце,
где сам не знаешь, что скрывает то'га
просящего (не тридцать ли сестерций
за кровь священную праправнука Венеры?,
не меч ли острый пре'тора, зла полный?) -
тебе я, безусловно, мальчик, верю.
Что до политик, может статься, прав ты:
давно душою чувствую я смуту
вокруг. И власти непомерной путы
мне давят грудь, как будто рабства плети.
Нет в мире ничего, что горше правды!
И пусть одно с тобой нам солнце светит,
но свору наших и врагов недавних
мой верный меч без колебаний встретит.
Ещё ты должен знать всенепременно,
что нам снега' опять сулят провидцы:
в преддверии зимы, похоже, птицы
над вечным Римом пролетали низко,
но - наш Орел из равных будет первым!
Быка не испугать мышиным писком.
А мухи? Что ж! Пускай себе жужжат,
но только не в Сенате, не в тавернах,
где веселится плебс, где восседает знать.
Но так ли мы нужны своей Отчизне!??
Нам Рим - Отечество, а государство
лишь инструмент для управленья царством.
Мы, словно Боги, Ойкуменой правим -
в содружестве - до погребальной тризны.
И будет Рим ещё столетья славен -
мечом и подвигами Геркулеса,
его отвагой и коварством, - присно
неся другим народам дань прогресса.
Войны' же воздух сладко-горьковатый
достанет сил ещё вдыхать умело.
Звенящие клинки, порхающие стрелы,
Легионеров яростная лава -
нахлынуло всё разом... Да, солдаты
одни лишь умирают за державу
и - за меня. Не скрою, и за них
готов я умереть! Но - буду краток:
поход на Парфию ничем не отменить!
Я знаю, Марк, что консулы не в духе
из-за приезда Клеопатры в Рим.
Но ропщут те, кто был судьбой гоним
не далее, чем до своих же пяток.
А слухи распускают наши слуги
и, верно, те, кто, не гнушаясь взяток,
их множат и несут наверх усердно.
Как их сношу? Я не обижу мухи:
ты знаешь сам, слыву я милосердным...
но до поры. Позволить честь свою
трепать средь площадей моей столицы,
как будто магдала'нскую блудницу!?
На это, глядя, друг мой, не плюют!
Богам всесильным я обет даю -
отведают лжецы моей десницы!
Пусть чернь шумит, а знать скрежещет зубом -
пока Я - Власть, то многие поймут,
что от неё получат по заслугам!
И если бы не дружба промеж нами
и уваженье, что взрастили оба,
ты стал бы ненавистен мне до гроба
за этакую дерзость и наветы,
хотя Цветок Египта - не жена мне.
Но, полно, Марк, об этом. Вспять же реки
я мыслю повернуть во славу Рима.
Прибудет время, и не только греки
войдут в империю, а половина Мира!
Величье Цезаря - лишь Цезаря удел,
лишь Цезарю подвластна эта ноша.
Я мыслю: боевой не станет лошадь,
чьи ноги перебиты колесницей;
центурию не воскресить из мёртвых тел,
а Слава - что капризная девица.
И множится завистников когорта
и властолюбцев жадных не у дел,
за злато ду'ши запрода'вших чёрту.
Прощай же, Брут, и пусть хранят все Боги
твой дом, любимую жену, тебя.
И для республики побереги себя:
я слышал, неспокойно на дорогах
(увы, дни воина в империи не долги).
Меня предавшие - умрут! И волки
сожрут их плоть! Нечасто узнаём
мы лик Судьбы, смотря в него подолгу:
и я...и Кассий...и ты, дитя моё.
Пусть будет радостною встреча! Цезарь.