I
Он шел в тени фонарной с сумкой, сжал ладони, чуть дрожа,
Время лечит, но не боле, час дороже ни гроша,
Шел и пятился к обрывкам памяти, что так кричит,
Кто он в мире? Человечек. Вроде мертв, а вроде жив.
Он шагал не то чтоб важно, просто он такой всегда,
Но и вам пора принять, что жизнь-то - жалкая игра.
Он бежал под ритм сердца, в спешке выронив ту суть,
Что давала жизнь надежде, что в душе весь путь несут.
Как-то он не удивился, хмыкнул, плюнул и пошел,
Что там суть? Какое дело, мелкий на задворках шов.
Он летел, но вот навстречу вышла вдруг ему она,
Грациозна и красива, и харизма ей дана,
Тормознул он, обернулся, что за черт там промелькнул?
Там она, она прекрасна, непонятна, как амур,
Он вдруг вскинул руку с сумкой, в суете чуть не упал.
"Извините, подождите! Ну постойте же, я знал,
Вы придете, я найду Вас, Вы божественны, о Вы..."
Так он думал, просто стоя на бордюре, но - увы! -
Вот она проходит мимо, не взглянув и не сказав,
Что она узнала тоже в нем те самые глаза.
Он стоит, не понимает, как же так он упустил
Свой последний миг, и в жизни смысл новый пропустил,
Он смотрел и под ногами суть пропавшую искал,
Без нее теперь ни капли жизнь совсем не понимал.
Нет ее, стоптали люди, проходя туда-сюда,
Что же, друг, теперь прозрачна и бесмысленна судьба.
II
Ночь вздыхала, возмущалась, бередила раны вновь,
Он не спал, сомкнувши очи, он все думал, что любовь -
Злое странное кощунство той души, что в нем жила,
Что с ним сделала та девка, как посмела, как могла?
Он не спит теперь, не может жить, как раньше, вот беда,
А она? Не знала вовсе, кто такой да как зовут,
Ей лишь вздох, и вот уснула, вот и сны ей снятся в ночь,
Ну а он, а он бедняга, все кружится, все не в мочь.
Дребезжит осколок в сердце, память, память, снова день
Тот, который душу разом оборвал и бросил в тень.
Он все помнит, он все знает, лишь не хочет говорить,
Ведь зачем вот так вот сразу выливать свою метель?
Он все бредил и вздыхал, теребил все край простынки,
Все не то и все не так, на щеках блестят слезинки,
Где-то там лежала суть в лужах черных под ботинком,
Снова жизнь - не жизнь, а муть, черное пятно в картинках.
Он хотел достать рукой до невидимого сердца,
Да вот только об него невозможно было греться,
Ах ирония, как жаль, жалко мне тебя до боли,
Я надеюсь, что теперь ты хоть что-нибудь усвоил.
III
Снова снег, и дождь, и слякоть, все смешалось, как назло,
Он не чувствовал, не плакал, в голове сидит одно:
Как она? Какие думы все тревожили ее?
Помнит ли, как поздним утром с ним столкнулась лишь на миг?
Помнит ли те очертанья, что оставил он в душе?
Как теперь ему расстаться с прошлой мыслью о любви?
Раз не так, и два не так, третью вовсе не найти!
Как утешить его сердце, если вдребезги разбито?
Как сойти с уже привычной его собственной орбиты,
Чтобы, голову сломя, ей навстречу побежать...
Хоть бы знала!!
Что так нужен ее странный тусклый взгляд,
Ты смотрела на него! Не обманывай впустую,
В одиночестве сидя, пьешь бутыль уже вторую,
Успокойся, дама сердца, разум пьяный не тревожь,
В алкоголе толку мало, мало от того, что ждешь,
Набери знакомый номер, оборви же эту цепь,
Голос сладкий и запретный в перепонках, будто плеть,
Ты же знала его раньше, но прошла, не дав понять,
Что когда-нибудь попозже все же встретитесь опять.
IV
Он в молчанье,
Тихо вновь,
Мерно льется свет от лампы,
Лист бумаги
Мокрый весь,
На запястьях снова штампы,
Люди судят
По лицу,
Не смотря на то, что важно,
Важный штык
В глуби души,
Но достать его так страшно,
Страшно взять,
И позвонить,
И спросить: "Ведь это ты?
Ты прошла
Мимо меня
Там, где светят фонари?
Это ты была?
Пронзила
Вдруг меня слепая дрожь,
Ты была?
Тебя я помню...
Нет, не ты? Скажи, что врешь".
Он касался
Мокрым пальцем
До экрана телефона,
Написать?
Не написать?
Слушать лампы перезвоны?
Осознал,
Ведь ты же помнишь
Те черты того лица,
Ты узнал их,
Ты увидел
Ту закрытость без конца,
Позвони же ей,
Смелее,
Опоздаешь... вот пустяк.
Так же сделать
Может только
Пренаивнейший простак!
Ну а ты?
А ты все думал,
Что ты умный... но дурак.
V
Много лет,
Давно когда-то
Он в себе закрылся весь,
А она
Влюбилась глупо
И сочла всю эту спесь
За любовь,
Наивно как-то
Думала, что вот оно!
Вот оно,
Пришло и к ней,
Из любви веретено,
Тайнами
Переплетенный,
Он молчал и принимал,
А она
Не знала вовсе,
Что ее лик не пленял
Глупого
Его, мальчишку,
Странно было и смешно,
Но любовь,
Такая сволочь,
Для нее все так пошло,
Для нее
Все как и надо,
Разбивает всем сердца,
Ну и что теперь
Убиться?
Все во славу лишь творца!
И вот
Когда
Прошли недели,
Месяцы,
И дни, года,
Чувства разом разлетелись,
Разлетелись кто куда,
Вот она
Ушла из мира
Взрослого уж паренька,
В панике
Слепой мальчишка
Не сдержал луч огонька,
Понял вдруг,
Как это важно,
Ей дарить улыбки свет,
За руку
Держать и плакать,
Только рядом ее нет...
И носил
С собой в кармане
Цель: найти тот сладкий взгляд,
Тщетно все,
Везде так пусто,
Одиночество и мрак.
VI
Лишь завидев образ томный из-под тени фонарей,
Он в тот вечер, обомлевший, вновь не смог признаться ей,
Снова поздно, снова пусто, но нашел ее он лик!
Как вернуть?! Как просто взять и перепрыгнуть через миг,
Чтоб держать ладони страстно, чтоб шептать: "Ты мой сапфир".
Как вернуться через время, через сломанную жизнь,
Чтоб исправить в одночасье, чтобы склеить ее нимб?
Он любил ее всем сердцем, только понял лишь потом,
Что теперь ему поделать? А пойти забыться сном!
Все проблемы исчезают в тот момент, когда ты спишь,
Так усни же ты, мой мальчик, что ты вновь себя винишь...
Но вдруг дрогнули ладони, всхлипнув, он схватился сам
За судьбу свою несчастий, пусть затянется тот шрам!
Он набрал, вздохнув и вскрикнув криком боли из души,
Вот гудки, гудят, смеются, он и лампу погасил,
В темноте, вздыхая в ритм гулких сладостных гудков,
Он не ждал ее ответа... не ждала его звонков,
Но вдруг видит на экране имя страшных мерзких букв,
И не хочет, и не будет слышать больше этих звуков,
И, поставив на беззвучный, села рядышком, с платком,
Теребила и кусала мокрый с горечью платок,
Закрутился в жизни новый непонятный ей виток.
VII
Он отчаялся и, сделав этот бесполезный шаг,
Пожелал мечты и счастья и отправился во мрак...
Он звонил ей трое суток, первый день она ждала,
На второй и не смотрела, просто молча не брала,
Он не знал, что так случилось, и отдался чувствам весь,
Глупый мальчик, просто глупый, надо жить сейчас и здесь.
Он лежит, и хлад могильный вмиг окутывал его,
А она лежала рядом, вместе с ними никого.
Две души, пустые чаши, переполненные вдруг,
Сталь с древком в одну секунду их двоих лишила мук...
Он не знал, что, позвонив ей, изменить ничто не мог,
Ведь по глупости девчачьей труп лежал среди дорог,
Аккуратней на дорогах надо быть, а то вот так
Обернется все, и горе лишь останется в руках.