Бездна
Кто ты есть сейчас (может, Каин, а может, Ной),
знаешь только ты, исступленно себя даря
беспредельности. Недопрожитый, ледяной
сон твой – айсбергом в акватории ноября.
Но над толщей тьмы, над махиной предвечных вод,
где спрессованные вселенные и века,
одинокий огонь скользит. И корабль плывет.
И вишнев у Казанской взгляд, и влажна щека.
Эмпирей
Горький ноябрь. Маета. Сиротство.
Выпал бы снег скорей.
Кто-то сжигает мосты, а кто-то –
переступает жизнь.
Но через страшный чугунный воздух
светится Эмпирей –
не предавай голубое пламя,
только его держись.
Я бы тебе расстелила лето,
август, шелка долин,
я бы ловила тебя губами –
как родниковый лед,
но выкликает азан негромко
внутренний муэдзин –
значит, к Аллаху, Христу и Будде
внутренний
Аладдин идёт.
Переплетают уток с основой
жизни слова молитв.
Каждый охотник желает, просит –
множатся голоса.
я выпускаю из клетки сердца
хинди, фарси, иврит,
чтобы увидел любой незрячий,
где его ждет фазан.
Кто разглядел, для того сиротство –
не велика цена.
Он устоит, и когда устами
ангелов крикнет медь,
зная, что все обернется прахом,
кончатся времена –
только небесный огонь всевышний
не прекратит гореть.