Среди калек, чей психотип бракован, на фоне звёзд масштаба Бонапарта, он выглядел практически здоровым с незначимой, но пакостной ремаркой, -
брехал, что тень на солнце - катаракты и что светило, а не он, калека.
Врач-психиатр умел чинить характер, лепить из идиота человека.
Дурак пускал слюну, но стал послушным, брал лакомство с ладони санитара, на солнце, в пятнах, - опознал веснушки, былую жизнь признал сплошным кошмаром.
Ещё строка не высохла в отчётах, /больной ослеп, прозреет вряд ли вскоре/, как новый глюк шарахнул идиота, - стал слышать крики с Баренцева моря.
Врач-психиатр, фанат психиатрии, порол кнутом когда бессилен пряник, впаял с запасом две лоботомии, - рассудок дистанцировать от дряни.
Казалось солнце с каждым днём всё ярче, выше. На море Северном шторма, - бежали сводки. А дурачок не мог взять в толк, как врач не слышит, сто восемнадцать голосов с подводной лодки.