Пили тяжело и мучительно долго, будто несли знамя, которое непременно кому-то нужно было водрузить на вершине холма под ураганным огнём милитаристов. Вроде и до холма уж недалеко, а ещё пить да пить. Закусывали бычками в томате. Третий уронил вилку. Наступила угрюмая тишина. «Баба придёт», - выдохнул второй и уснул. Первый продолжал прорываться со знаменем в руках, судорожно вцепившись в гранёное древко. Третий шарил глазами по полу в поисках вилки.
Когда она всё-таки пришла – в ситцевом халатике – со шваброй и ведром, все дружно спали. Второй – свернувшись калачиком, чуть подрагивая невидимыми крылышками сна. Третий – распластавшись на полу во все стороны, словно Чапай застигнутый пулемётной очередью. И только первый всё-таки сумел шевельнуться и, разглядев сквозь полусомкнутые ресницы мутный силуэт женщины, счастливо пробормотать: «Победа»…